За ними виднелся густой лес, рассекавший звездное небо тяжелыми перистыми листьями огромных размеров.
Замедлив ход, Кармо и Ван Штиллер обернулись, чтобы посмотреть на берег. Они продвигались вперед с большой осторожностью, стараясь не делать шума и смотря по сторонам, словно опасаясь засады.
Черный корсар, напротив, оставался недвижим. Он лишь положил рядом с собой три ружья и готов был встретить огнем тех, кто осмелился бы к ним приблизиться.
Было около полуночи, когда лодка причалила к берегу, пробив себе дорогу среди тростника и кривых коряг.
Корсар выпрямился во весь рост, окинул быстрым взглядом берег, легко соскочил на землю и закрепил лодку среди кустов.
— Оставьте ружья в лодке, — сказал он Ван Штиллеру и Кармо. — У вас есть пистолеты?
— Да, капитан, — ответил Ван Штиллер.
— Вы знаете, где мы находимся?
— В десяти — двенадцати милях от Маракайбо.
— Город за этим лесом?
— На краю этих огромных зарослей.
— Сможем ли мы попасть в него сегодня ночью?
— Это невозможно, капитан. Чаща здесь настолько густая, что мы вряд ли выберемся из нее раньше чем завтра к утру.
— Так что нам придется выжидать до завтрашнего вечера?
— Если вы не отважитесь появиться в Маракайбо днем, то лучше подождать.
— Идти в город днем было бы безрассудством, — сказал корсар как бы про себя. — Будь тут со мной мой корабль, я бы на это решился, но «Молниеносный» плавает сейчас в Великом заливе.
Несколько минут он стоял молча, неподвижно, словно погруженный в глубокие раздумья.
— А тело моего брата мы застанем еще на виселице? — спросил он наконец.
— Три дня его не будут убирать с площади Гранады, — ответил Кармо.
— Тогда время еще не потеряно. У вас есть знакомые в Маракайбо?
— Да, африканец, который дал нам лодку и помог скрыться. Он живет на опушке леса в одинокой хижине.
— Он нас не выдаст?
— Ручаюсь за него.
— Тогда в дорогу!
Они взобрались на берег. Кармо пошел впереди, за ним двинулся корсар, Ван Штиллер замыкал шествие. Все трое вошли в темную чащу. Они шли осторожно, напрягая слух и не снимая руки с пистолета. На каждом шагу могла быть засада.
Лес высился перед ними, словно свод мрачной пещеры. Стволы всевозможных форм и размеров возносили к небу огромные листья, совершенно скрывавшие звездное небо.
Вокруг свисали гирлянды лиан, которые переплетались самым причудливым образом, карабкались на пальмы и низвергались вниз, обвивая стволы деревьев и сплетаясь на земле с огромными корнями, немало мешавшими продвижению вперед трех флибустьеров и заставлявшими их делать обходы или пускать в ход абордажные сабли, чтобы проложить себе путь. Бледные отблески каких-то огромных светящихся точек, время от времени отбрасывавших настоящие лучи света, мелькали то у самой почвы, то среди листвы окружавших стволов. Они внезапно гасли, затем снова загорались, освещая все вокруг светом несравненной красоты, напоминавшим сияние волшебного фонарика.
Это были огромные южноамериканские светляки, так называемые «бродячие огни», испускавшие столь яркий свет, что при нем можно было прочесть мелкий шрифт на расстоянии нескольких шагов.
С помощью трех-четырех таких светляков, помещенных в стеклянную банку, можно было бы осветить целую комнату. Среди них попадались и другие фосфоресцирующие насекомые, обитающие большими роями в лесах Гвианы и Эквадора — так называемые lampyris occidental, или тропические светляки.
В глубоком молчании три флибустьера продолжали углубляться в чащу, не забывая о необходимых предосторожностях, так как, помимо людей, им приходилось еще страшиться обитателей джунглей: кровожадных ягуаров и ядовитых змей, особенно жарараки — опаснейшей змеи, которую трудно различить даже днем, ибо она обладает кожей цвета засохших листьев.
Они прошли уже мили две, как вдруг Кармо, лучше всех знавший эти места и потому все время шедший впереди, резко остановился и поспешно взвел курок одного из своих пистолетов.
— Что там — ягуар или человек? — спросил корсар без малейшего страха.
— Может, ягуар, а может, и шпион, — ответил Кармо. — В этой стране ни за что нельзя поручиться.
— Где он прошел?
— Шагах в двадцати от меня.
