— Он ответил на наше предложение о создании тайной полиции?
— Нет, еще не ответил. Видимо, советуется с Тегераном. Но мы непременно осуществим это. Второй важный пункт: нужно убрать Самсам эс-Салтанэ. А для этого надо поднять народ. В нынешних условиях это дело нелегкое. Я послал человека к нашему муджтахиду [8]. Постараюсь встретиться с ним и сам. Пусть поднимет на ноги муфтиев и казиев![9]
Генерал встал, взял со стола портсигар, положил его в карман и, немного смягчив голос, закончил:
— Забот много, дорогой полковник… Вот что: из Лондона пришла телеграмма относительно Асадуллы-хана. Ступайте ознакомьтесь с нею. А я приглашен к нашему консулу на чашку чая. Он, как видно, очень соскучился. Уже два раза звонил.
Мы вышли вместе.
Мешхед жил обычной жизнью. Я собрался в город купить подарки своим приятелям в Герате и Бухаре. Капитан Дейли предложил составить мне компанию. Он был один из тех» кому предстояло отправляться со мной в дальний путь.
Я привык к капитану. Последние годы мы почти все время были вместе. Он был моложе меня, ему шел только двадцать восьмой год. Но с делом он справлялся неплохо, считался одним из разведчиков, подающих надежды. Хорошо знал арабский, персидский, турецкий языки. Усердно изучал историю, нравы и обычаи народов Туркестана. Отец его был египтянин, мать — дочь адвоката-шотландца. Но Роберт ничем не напоминал деда-шотландца, скорее походил на отца: темнолицый, полный. Его можно было принять и за араба, и за узбека.
Роберт хорошо знал Мешхед, находил его оригинальным, заслуживающим внимания и изучения. Но для меня Мешхед был пыльной развалиной времен Ноева ковчега, не тронутой веяниями Европы. Он ничем не отличался ни от Герата, ни от Кабула, ни от Бухары и Хивы. Те же узкие улицы, темные лавчонки, душные чайханы и караван-сараи. Глушь, тоска… Ничего приятного для глаз. А еще говорят, что у Мешхеда есть история. Интересно, кто мог сочинить ее?
…Мы дошли до мечети Кизыл-Имам. Хотя Роберт видел ее уже не первый раз, он с восхищением принялся разглядывать ее. Затем, обращаясь ко мне, сказал:
— Великолепное здание! Какая красота!
Действительно, ни одна из соседних построек не могла сравниться с Кизыл-Имамом. Как свидетель безграничного могущества религии, мечеть стояла особняком, занимая огромную площадь. Высокая, вместительная… По словам Роберта (из нас, кроме него, никто не интересовался историей Мешхеда), в этом здании находилась гробница восьмого имама шиитов — Резы. Двери мечети казались выкованными из серебра, а потолки и стены — словно стеклянные. Разумеется, для простых смертных, не видевших в жизни ничего, кроме своей грязной лачуги и пустынных степей, Кизыл-Имам был чудом. Вернее — грозной силой. Подходя к его порогу, они начинали дрожать и причитали еще издали:
— О аллах!
— О керим! О щедрый!
Но что же им еще оставалось делать, как не взывать к богу, если ни на что иное они не способны и невежественны от природы? Толпа голодных, жалких оборванцев… Говорят, будто вера в бога делает человека беспомощным. Но если человек уже родился беспомощным — в чем же тогда вина религии? Нет, вера в бога необходима таким людям. Не будь у них религии, чем они утешали бы свои безрадостные души?
Вокруг мечети царило оживление, как на большом восточном базаре. Слепые, немые, безрукие, безногие уроды… Казалось, сюда собрались обездоленные всего мира. И все они взывали к аллаху, прося исцеления. Да кто из них нужен аллаху!
Роберт посоветовал обойти мечеть стороной и свернул в узкую, безлюдную улочку. Я хотел заставить его заговорить и начал подшучивать:
— Что, боитесь?
— Отчасти. Если хотите проявить смелость, попробуйте подойти поближе к дверям мечети.
— Что же они сделают?
— Разорвут. Пропадете ни за грош.
— Но ведь и они люди. Не так ли?
— Они не виноваты.
— А кто же виноват?
Роберт промолчал. Я решил, что он чего-то недоговаривает, и поэтому добавил:
— Не каждый двуногий — человек, дорогой капитан! Человека создают светлый ум, живая мысль. Откуда у этих созданий может быть светлый ум?
Роберт вынул из кармана несколько мелких монет и бросил их в медную пиалу слепого старика, скорчившегося на углу пыльной улицы. Старик услышал звон монет, отличный от всех звуков на свете, поднял руки и поблагодарил:
