— Далеко еще до хутора, Престон? Ты-то хоть знаешь дорогу?
— Видать, недалече: кобчик завсегда поближе к курятникам гнездится. Значит, где-то тут и хутор. Сказывали, надо сворачивать у белого столба, что в память о каком-то убитом турецком беке поставлен. Я, понятно, в точности не знаю. Но ежели столб и вправду белый, мы его обязательно заметим. Да вон, как будто собаки лают.
Наконец невдалеке, словно большой призрак, замаячил во мгле белый обелиск. Престон свернул с мощеной дороги, и вскоре перед ними, указывая путь, засверкали, как сияющие глаза, два освещенных окна. После изнурительного дневного зноя приятно было ехать под сенью темных древесных ветвей. Гёргей снял с головы шляпу, чтобы свежий ветерок охладил его разгоряченную голову, а сам, не отрываясь, смотрел на два окна, отбрасывающие во тьму свет, и думал: "Там сидит моя маленькая Розалия — вяжет или, может быть, читает подле ночника". Теперь, когда всего две-три минуты езды отделяли Гёргея от дочери, его вдруг охватило лихорадочное беспокойство, сердце застучало громко-громко. Из-за деревьев на дорогу принялись вдруг выпрыгивать причудливые тени, среди них и покойный лёченский бургомистр с ружьем в руках, которое он, казалось, уже наводил на освещенное окно.
"Нет, нет!" — чуть не закричал Гёргей, и ему сделалось вдруг так страшно и так холодно, что он начал даже застегивать на пуговицы свою куртку.
— Прохладно, Престон. Не находишь? А я вот зябну.
— Что вы! Я, наоборот, весь взмок от пота! — возразил Престон. — Ну, балуй! Н-но! Кажется, ваше превосходительство, так оно и есть: дом лесничего.
— Ближе не подъезжайте, наткнетесь на проволоку. Здесь все деревья проволокой опутаны, — предупредил их из темноты чей-то звучный голос. — А как вы здесь оказались? Наверное, заблудились?
— Нет, — отвечал Гёргей. — Нам нужен господин лесничий Варга.
— Это я, — отвечал тот же голос. — Вы откуда едете — с гор или снизу?
— С гор, — сказал Гёргей, спрыгнув с тележки.
— А как вы проехали Сабадку?
— По разрешению бургомистра.
— Гм, — отозвался лесничий, — сейчас я посвечу вам. Но прежде разрешите задать вам несколько вопросов. Нужда ломает не только железо закона, но и правила гостеприимства. Страшная зараза, свирепствующая в Ошдяне, вынуждает нас к великой осторожности.
— Пожалуйста, спрашивайте, сударь!
— Что вам здесь угодно? Привезли что-нибудь?
— Наоборот, хотим увезти.
— Что именно?
— Девушку, — отвечал Гёргей.
— Тогда вы ошиблись, не туда попали. Девушки уже нет у меня в доме.
У Гёргея болезненно сжалось сердце.
— Где же она? — спросил он сдавленным голосом.
— Служит в городе Бать, у Яноша Шоша.
— Мы не ту девушку ищем. Тут какая-то ошибка, — возразил Гёргей.
— Других девушек на выданье у меня нет. Моя собственная дочь еще в люльке качается. По правде говоря, есть и еще одна, но она подросток. К тому же она гостья в моем доме: не думаю, чтобы вы именно ее искали.
— А вдруг? — сказал Гёргей.
— Ну, тогда можете возвращаться восвояси. Я дал слово, что и от ветерка ее уберегу, не то чтобы чья-нибудь рука ее коснулась. А уж если я сказал, так оно и будет!
— Даже отцовская рука? — спросил Гёргей растроганно.
— Уж не его ли превосходительство, господин вице-губернатор?
— Да, это я. Отец Розалии.
— Ну, тогда другое дело. Добро пожаловать! Эй, Жужи! Принеси поскорее фонарь, дорогая!
Некоторое время спустя в дверях, освещенных слабым светом фонаря, мелькнула стройная женская фигура. Лесничий принял из рук женщины фонарь и пошел с ним навстречу гостям, чтобы показать, как пролезть под проволокой, натянутой между деревьями; никто из посторонних не мог бы приблизиться к дому в темноте, не наткнувшись на проволоку, — один конец ее был прикреплен к дверной ручке дома и предупредил бы его обитателей о появлении чужого, даже если б они спали.
— Так вот мы и живем, ваше превосходительство! Пролазьте вот здесь. Видно, чем-то прогневили мы бога!
Гёргей горячо пожал руку лесничему.
— Здорова ли моя дочурка?
— Слава богу, крепка, как орешек, и умна, как философ. Жужи, где же ты? Посмотри-ка, Жужи! Узнаешь, кто к нам пожаловал?
— Боже, господин вице-губернатор! Прямо глазам не верится. Ой, как вы постарели-то, ваше превосходительство!
