«Так, – снова продолжил размышления командир, – по плану нам надлежит двигаться по пересеченной местности. В темноте опасно, можно налететь на «растяжку», поэтому начало продвижения приурочено к рассвету. А что, если...»
Орешин четко представил себе карту местности. К Шали сходятся два хребта – Скалистый и Сунженский. На севере Шали соединен с Аргуном обычной автомобильной дорогой, в обратном направлении она ведет к чечено-дагестанской границе. Строго на юг, вдоль реки, также проходила дорога, она соединяла Шали с Советским и далее с Хал-Килой. До базы боевиков, где прятали Евдокимова, дорога не доходила примерно с километр, оставляя ее в стороне. Если более точно, то восемьсот метров. Это расстояние отмечено на карте даже не как грунтовая дорога, а как тропа. Притом по ней можно проехать на машине. Что, собственно, боевики и делали, выезжая на основную трассу.
Если тронуться в путь сейчас, но не по пересеченной местности, а выйдя на автодорогу, то можно добраться до чеченского лагеря к рассвету и взять боевиков на заре. Сэкономить час. А дальше...
Мысль о соседнем лагере боевиков не давала Орешину покоя. Каких-то двенадцать километров. И столько же чеченцев. Ну пусть их будет пятнадцать, двадцать.
Мысленно он уже нарушил приказ командования, хотя пока не решился довериться своим бойцам – только слово скажи, сразу одобрят.
Орешин не знал, как ему поступить. «Другой раз», о котором он думал, может затянуться на месяцы, годы. К тому времени большинство пленников будут мертвы. К тому же еще одна вещь не давала покоя командиру «беркутов». Ясно, что Евдокимов был не единственным русским в лагере, было очевидно, обычно на базах держат до пяти-шести пленников, они готовят, стирают, служат развлечением для боевиков. И вот пленники исчезли, а остались трупы чеченцев, которых вскоре обнаружат в лагере их товарищи по оружию. Налицо силовая акция российских спецслужб. Ближайшая база в двенадцати километрах, на русских пацанах тотчас отыграются. На других базах вряд ли, а вот на ближайшей... Могут изобрести что-нибудь показательное, изуверское, которое не раз видел командир и его бойцы во время боевых операций на Северном Кавказе.
Время шло, Орешин, проклиная себя за слабость, в кровь кусал губы. Помогло слово «карьера», которое он не любил, а именно: крест на собственной карьере, если он решит действовать по совести, а не по приказу. Даже совесть тут ни при чем, он будет работать в соответствии со сложившейся ситуацией. А она позволяла ему «почистить» еще одну базу.
Да, совесть тут совсем ни при чем, усмехнулся командир.
– Вот что, ребята, – тихо обратился он к бойцам. – Предлагаю выйти к лагерю боевиков с востока, а не с юга, как нам предписывалось. Не боясь «растяжек», открыто пройдем автодорогой, при появлении транспорта будем сходить с нее. Не дает мне покоя соседняя база.
* * *
В 4.10 были уже на месте. Северо-восток светлел на глазах, горизонт широкой полосой окрашивался в розовый цвет.
В лагере было только одно строение – грубо сколоченный сарай, боевики жили в пяти военных палатках. Посередине базы – два врытых в землю столба, поверх них приделана металлическая труба – турник. Под ним пудовая гиря. В шести метрах от «турника» – яма, забранная деревянной решеткой, поверх нее также отрезок длинной трубы, оба конца вставлены в проушины, торчащие из земли.
Запор так себе, подумал Орешин. Из ямы можно ухватиться за трубу и толкать ее, пока она не выйдет из проушин. Только вот потом что делать?.. Далеко не уйдешь. Обидно, конечно, тому, кто находится в яме.
Помимо всего прочего неподалеку от первой палатки стояли две порядком раздолбанные «четверки».
Ночной дозор состоял всего из двух человек. Один из них, аккуратно подстриженный чеченец, расположился на стандартном поддоне для транспортировки грузов, который был укреплен между двумя деревьями на высоте трех метров. Одной рукой часовой придерживал «РПК», другой массировал подбородок, заросший бородой. Сооружение находилось в пятидесяти метрах от лагеря и в четырех шагах от Михаила Зенина, который в совершенстве владел холодным оружием. Миша уже держал нож-«разведчик» в крепкой ладони, продолжая бесшумно сокращать дистанцию.
