Черный беркут - страница 101

В этот раз второго часового снимал Ремез. У него были далеко идущие планы, поэтому он только придушил его и оставил лежать под деревом рядом с плитой и двуногой от миномета. Когда с боевиками было покончено, Ремез привел дозорного в чувство и поставил его на ноги. Глаза Пичуги больше походили на ястребиные.

– Хау, Муслим! – приветствовал он чеченца, приложив руку к груди. – Я твоя новая «груша».

– Леша! – строго окликнул его командир. – Уходим.

– Я догоню, – не оборачиваясь, отозвался Алексей. И снова обратился к чеченцу: – Меня специально для тебя выписали. Из России. С любовью. И вот я здесь. Ну что, начнешь?

Чеченец с ненавистью посмотрел на Алексея, во взгляде было больше звериного, чем человеческого.

– Ишак! – выкрикнул он и поднес кулаки к глазам.

– А вот здесь ты ошибся. В племени «Черного беркута» ишаков нет. – Ремез отвернулся от чеченца и, разворачиваясь по ходу движения туловища, ударил его. Боевик отлетел на несколько метров. Алексей подошел к нему, быстрым движением достал пистолет и три раза выстрелил в грудь.

Сморкнувшись в сторону, он вытер нос кулаком и убрал пистолет на место.

– Леша! – снова позвал его командир.

– Иду! – Боец поспешил за отрядом.

Им даже пришлось немного подождать транспорт. Когда вертолет приземлился на небольшой поляне, пилот покачал головой: двадцать душ, включая бригаду спецназа, а в салоне умещалось от силы шестнадцать человек.

Орешин, пригибаясь под тугим напором воздуха, махнул рукой: уместимся.

Пилот поднял вертолет и, набирая скорость, ушел на три тысячи вверх. Семьдесят километров до границы с Дагестаном машина прошла за четверть часа.

Новоград

Сергей Шевцов и Игорь Стаценко задержались у столика дежурной медсестры. Девушка откровенно напрашивалась на комплимент. Она слегка кокетничала, беспрестанно поправляя на груди белоснежный халат, отчего тот распахивался больше положенного.

– Ребята, как вы рано, – вздыхала Ира приятным грудным голосом. – Я только в шесть часов заканчиваю дежурство.

Однако ребята пришли не к ней. На Ирину, как всегда, только посмотрят, послушают и оставят без должного внимания. Что и говорить, видные парни, уверенные в себе, но и она не руками сделана. Все, что положено, при ней. Другие на их месте не упустили бы случая пригласить в ресторан или сразу домой. На ее лице типографским шрифтом набрано: «Хочу поразвлечься».

Нет, стоят, кивают. Послали бы сразу куда подальше! После чего стали бы грубыми, неприятными. А у этих лица доброжелательные, в глазах застыла утомленность, может, грусть. Отчего бы им грустить? Денег много, постоянно помогают солдатам-инвалидам. Все кресла-каталки немецкого производства в госпитале куплены на их деньги, а стоят они немало. Дорогостоящие протезы тоже.

Странные парни, непонятные. И еще обижало то, что солдатам приносили все, вплоть до шоколадных конфет и шампанского на праздники, а медперсоналу даже издали обертку от конфеты не показали.

Среди них самым разговорчивым был Алексей, громадный парень с красивыми глазами. Тот был без комплексов, улыбался широко, показывая пробел в два недостающих зуба с правой стороны. Веселый парень, шутник. Однажды дошутился до того, что подошел к медсестре, ласково заглянул в глаза, осторожно взял ее за отвороты халата. Девушка вся вспыхнула, но руки его не убрала. А он аккуратно запахнул ее халат чуть ли не до горла, достал булавку и заколол. Потом дружелюбно произнес:

– Пацаны голодные ходят, многие не могут, а ты их дразнишь.

Ирина вообще перестала с ним здороваться. Целый месяц только кивала в ответ. Потом «отогрелась», простила, в чем-то Алексей был прав, но до конца не вник в ситуацию. И сразу булавка.

Шевцов с товарищем прошли длинным коридором госпиталя, поднялись на второй этаж.

У открытого окна курил парень. Он опирался на костыли. Правая штанина тренировочных брюк подшита выше колена. Увидев гостей, он выбросил недокуренную сигарету и, ловко работая костылями, поспешил навстречу.

– Ты почему на костылях, Олег? – после приветствий спросил Шевцов.

– Вчера весь день на протезе проходил, культю натер, – ответил парень.