Результат его стараний и бестолкового участия Осоргина – ноль.
– Выслушайте этого Аксенова, – недовольно сказал генерал секретарю, – и передайте ему в любой форме, чтобы впредь не беспокоил меня. Это в равной степени касается и вас.
Секретарь беззвучно послал шефа на три буквы. Голос Осоргина звучал в приемной по внешнему динамику, и следователь все слышал.
«Что же случилось?» – думал Аксенов. Сердце подсказывало ему, что ничего хорошего.
Последние дни работа советника юстиции шла из рук вон плохо. Прокурор сделал ему столько замечаний, сколько он не получил за всю долгую работу следователем. И каждый раз отвечал начальнику: «Устал. Двенадцать дел на мне висят». – «Двенадцать? – Лысина прокурора багровела. – На вот тринадцатое».
«Дело номер 13, – невесело острил про себя Аксенов, – должно было быть посвящено ограблению универмага «Радуга», и в нем, как и положено в мистификации, все выглядело нечисто. Фотографию Владимира Кабанова с его мефистофельской улыбкой можно вклеить на первый лист. Или на обложку. А сверху поставить гриф: «СОВЕРШЕННО НЕПОНЯТНО». И добавить, как у братьев Стругацких: «ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ СЖЕЧЬ».
С последней частью грифа Аксенов был полностью согласен: сжечь. Не читая. В душе он давно подпалил это дело; сгорая, оно оставило после себя запах – почему-то – можжевеловых веток.
«Почему можжевеловых?» – удивлялся Аксенов. И не находил ответа.
Сегодня он поговорит с Кабановым. Когда вернется брат Колька, побеседует с ним. В конце концов он тоже причастен к этому делу.
Только бы он вернулся. И этот Ремез Алексей Алексеевич. Странно, Аксенов питал к нему большую симпатию, хотя видел только один раз, в аэропорту, когда провожал отряд Николая и желал им удачи:
«Все возвращайтесь».
А сейчас хотелось только одного: прийти домой, встретиться с плутоватыми глазами жены, удивиться: «Колька приехал?!» – и быстро шагнуть в комнату. А там накрыт праздничный стол. И расспросить брата: «Ну, как вы там действовали? Я ж ни черта не знаю, как вообще проводятся боевые операции. Мне интересно, как работает мой брат». А Колька скажет: «Ничего интересного, брат. Горько, обидно и так далее». И вспомнить: «Ах да, мы же говорили с тобой на эту тему – в тот день, когда ты со своими ребятами освобождал заложников».
Впрочем, все это уже было – в мыслях следователя Аксенова. А ему действительно хотелось знать, как работает его брат. Какие чувства отражаются на его немного продолговатом лице, как смотрят его широко расставленные карие глаза.
Таджикистан, юго-западный приграничный район
Три «Нивы» появились на дороге только к девяти утра. Они преодолевали неровности дороги, едва не опрокидываясь. Ехали медленно. В бинокль Кавлис определил, в какой машине находится Безари: в средней. Дистанция между автомобилями с открытым верхом около сорока метров.
Николай отложил бинокль, он ему больше не понадобится. «Шмель» был готов выстрелить. Через прицел Николай вел последнюю машину; она медленно приближалась.
Отрываясь от прицела, Николай бросал короткие взгляды на среднюю машину, на Безари, на его лицо, заросшее густой бородой.
Передняя «Нива» почти поравнялась с возвышенностью, на которой расположился майор спецназа. «Пора», – скомандовал он себе.
Николай нажал на спуск, и капсула рванула из широкого ствола навстречу машине.
«Молодец, Коля», – похвалил себя Кавлис, видя, как заряд угодил точно между передними и задними сиденьями автомобиля.
Майор перевернулся на спину, готовя оружие к следующему залпу. Его надежно укрывал за собой большой камень. До ушей Кавлиса долетели душераздирающие вопли объятых пламенем боевиков. Столб огня взметнулся вверх на несколько метров. Машины, как по команде, остановились.
Николаю некогда было рассматривать, что делают боевики в средней «Ниве», как пылают тела еще четырех человек, – он сосредоточился на головной легковушке и послал в нее вторую и последнюю капсулу с огнесмесью.
Огнемет в сторону. Теперь он бесполезен, без капсул «шмель» смотрится коротким отрезком водосточной трубы.
Николай вскинул автомат и на несколько мгновений показался из-за своего укрытия, расстреливая боевиков, успевших отбежать от вспыхнувшей машины. И тут же услышал, как застрекотали ответным огнем израильские карабины. Выдержав паузу, он послал в их сторону еще одну очередь. Майор стрелял аккуратно, стараясь не задеть Безари.