– Чего?
– Официально. Например, от имени спортивного общества «Маяк», членом правления которого ты являешься.
– Ага, и привлечь к этому событию прессу или репортеров местного телеканала.
– Это мысль.
– Глубокая... – Бригадир стал медленно опускаться в кресло.
Как ни странно, но злость перестала переполнять Блинова. Он никогда не знал середины: если озлобленность, то лютая. А сейчас он вдруг понял, что в состоянии остановиться и контролировать себя. Наверное, ему это было нетрудно сделать и год назад, и вообще всегда. Другое дело, что необязательно. И перед кем себя сдерживать?
А сейчас есть перед кем?
Блинов еще раз внимательно оглядел собеседника: совсем непримечательная личность. Здоровый – да. Хотя у него в бригаде есть и покруче. Странное дело, но самого бригадира оставила тревога, сейчас его состояние можно было назвать ништяк. Никто его не «заказывал», не будет никаких разборок, напрягов. На плечи легла усталость. Сознание рисовало какие-то непривычные картины. Он безуспешно пытался представить себе безрукого парализованного паренька в больничной палате. Зато видел своих коллег-бригадиров, даже слышал их голоса: «Надавали Блину по репе, у него мозги съехали. Занялся благотворительностью».
Блинов хмыкнул: я еще не занялся. И скрипнул зубами. «Вас бы, суки, на мое место. Нашли о чем трезвонить». Полгода назад он видел по телевизору репортаж из центра по лечению наркомании. Врач, замазанный «зеленью» настолько, что даже через халат видно, уважительно так говорит: «Лидеры преступных группировок серьезно относятся к проблеме наркомании в своих рядах. Они приводят своих людей в наш центр. И сами пациенты – очень прилежные в отношении лечения. Пожалуй, самые прилежные».
Юра знал, сколько огребает врач за одного такого прилежного. Намного больше, чем требуется тому парализованному пацану. У Блинова в бригаде наркоманов не было, сам только иногда папиросу выкурит. Не дай бог кто из бригады не то что уколется, а сделает хоть затяжку – ни один врач-травматолог не возьмется восстанавливать.
Пускай братки позубоскалят в тесном кругу, выдвинут пару-тройку версий о чистоте своей крови, о прозрачности мочи, в которой нет места гонококкам, о здоровой печени – если в ней и есть камни, то только драгоценные, а песок золотой.
Блинов в очередной раз глянул на гостя.
– Ты пьешь, спец? Или тебе понятия запрещают пить со мной? Давай вмажем и поговорим конструктивно. Желательно с самого начала.
Репортер местного телевизионного канала оживленно беседовал с оператором. Режиссер программы Валентина Скороходова переходила от одной койки к другой.
– Побольше жизни на лицах, ребята, – подбадривала она больных, хотя те не нуждались в ее совете. Никто не пожаловался на свою судьбу, а слезы проступали только на глазах матерей. И то не в палате. – Возможно, небольшой фрагмент пройдет по центральному телевидению. Во всяком случае, заявку мы сделали.
Она немного нервничала. Съемку назначили на одиннадцать часов. Сейчас четверть двенадцатого, а представителя спортобщества «Маяк» все еще нет.
Валентина посмотрела на мать Владимира Терехова. Женщина волновалась, комкала в руках носовой платок, изредка проводила им по лицу. Режиссер приблизилась к ней.
– Зинаида Александровна, мы же договаривались. Смотрите, вся пудра осталась у вас на платке. Лицо ваше на пленке получится лоснящимся, блестящим. Неестественно будет выглядеть, понимаете? Лучше я заберу у вас платок.
– Может, не стоит снимать меня? К чему это? Вы же про мальчишек передачу делаете.
– Ни в коем случае! – строго проговорила режиссер. – Насчет вас у меня определенные указания. – Она подозвала ассистентку. – Лена, займись.
По лицу Тереховой забегала мягкая кисточка.
– Прикройте глаза, – щебетала девушка. – Ага, вот так. Отличненько. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
В палату заглянул еще один помощник и коротко сообщил:
– Прибыли.
Скороходова метнулась в коридор.
Начало передачи уже отсняли. Репортер на фоне больничных коек сказал в камеру несколько стандартных фраз, обратился к полуоткрытой двери, пообещав, что сейчас в кадре появится член правления спортивного общества «Маяк». Режиссеру не понравилось выражение лица репортера, и она велела сделать еще пару дублей. Потом при монтаже выберут наиболее удачный. Чего нельзя будет проделать с членом правления общества «Маяк». Вряд ли тот соизволит хотя бы дважды переступить порог палаты. Дважды в одну реку не входят, вспомнила Скороходова. Хотя... как знать.
