Вестовой вытянулся перед Котовским и подал ему пакет, спрятанный в фуражке. То ли от смущения, то ли от усталости он не мог вымолвить ни слова. Это был пакет из штаба 6-го боевого участка войск Тамбовской губернии. На пакете значилось — «Аллюр 3»… Вестовой добросовестно выполнил это распоряжение. Гимнастерка его промокла от пота. Григорий Иванович улыбкой подбодрил его, разрешил умыться, поесть и отдохнуть перед обратной дорогой.
Я принял от комбрига пакет, вскрыл его и прочел: «Командиру Отдельной кавалерийской бригады Котовскому. Сегодня к 16 часам вместе с комиссаром прибыть в мое распоряжение. Одновременно выслать один кавалерийский дивизион, которому прибыть к 20 часам того же числа».
Приказ был подписан начальником 6-го боевого участка Павловым.
Когда вестовой вышел, Григорий Иванович тоже пробежал глазами приказ и в раздумье сказал мне:
— Не иначе — дадут нам работу, комиссар!..
Не теряя времени, мы сели в открытую легковую машину и тронулись в путь верст за сорок от Медного, в село Инжавино, где квартировал штаб боевого участка. На машине установили «максим» да еще прихватили с собой ручной пулемет «люис».
Неподалеку от села Серебряного нас обстреляли из придорожной канавы. Две пули ударили в кузов, а третья рикошетом скользнула по пулеметному щитку. Мы увидели только, как бандит, пригнувшись, побежал к стогу сена, торчащему в отдалении за дорогой. И оттуда в нас вновь полетели одиночные пули. Мы дали несколько коротких очередей по этому стогу, и обстрел сразу прекратился.
В пути мы почти не разговаривали. Мысли наши были целиком поглощены одним — зачем нас вызывают в Инжавино? Чувствовали, что нас ожидало важное задание. Мы терялись в догадках, но ничего определенного предположить не могли.
День клонился к концу, и солнце пекло уже слабее. Дышать стало легче. Проселочная дорога сменилась шоссейной, которая вела прямо в Инжавино. Вскоре вдали показалось это большое село, расположенное в лощине.
У первой избы машину остановил дозор. Нас проводили в штаб, разместившийся в нескольких домиках. Мы вошли в просторную комнату, где нас уже ждал штабной работник.
— Присядьте, пожалуйста! — сказал он. — Я сейчас доложу.
Мы остались вдвоем. Я присел на стул, а Котовский, по своей привычке, зашагал из угла в угол… Походит, походит — и остановится в задумчивости, широко расставив ноги. Видно было, что он немного взволнован. Но ходил он спокойно, характерным медленным пружинистым шагом.
Боец, стоявший в дверях с винтовкой, поглядывал с интересом на прославленного комбрига. Вдруг он вытянулся в струнку: в дверях показался начальник боевого участка Павлов.
Павлов подошел к нам, пожал руки.
— Здравствуйте, товарищ Котовский!.. Здравствуйте, товарищ Борисов!.. Присядем…
У него было умное, спокойное лицо. Военная выправка выдавала старого кадрового офицера. Одет он был в простую гимнастерку.
— Мы получили из Москвы строжайшую директиву — покончить с антоновщиной в один-два ближайших месяца, — сказал он нам, когда мы разместились за столом. — Август — сентябрь — самое позднее. Необходимо немедленно приступить к укреплению Советской власти и в волостях, и в селах, чтобы наладить в губернии нормальную жизнь и обеспечить осенний сев. Если мы сорвемся, не посеем, будет третий голодный год. А вы понимаете, товарищи, что это такое! Не мне вам это объяснять…
На нашем участке, — продолжал Павлов, — мы должны провести операцию против крупной банды, возглавляемой одним из антоновских командиров. Бандиты засели в лесах, вырыли там окопы и блиндажи, обеспечили себя продовольствием, фуражом и боеприпасами и, по всей видимости, намереваются дожидаться лучших времен. Вокруг них снова концентрируется антисоветский элемент. Вы, наверное, догадываетесь, товарищи, о ком я говорю. Это Матюхин, один из ближайших приспешников Антонова, бывший вахмистр. В его сводный отряд входит три неполных полка. Он обосновался под самым Тамбовом, и терпеть этот нарыв в такой близости от губернского центра и железнодорожной артерии мы, разумеется, не можем… Командование решило поручить вашей бригаде очень ответственную, я бы сказал даже, секретную операцию…
