Теперь, спустя более четырех лет, Тенро и Лаэррэ встретились вновь.
— Я не отрицаю, что и мои руки в крови, — покладисто согласился наэрец, с иронией взглянув на окровавленную кисть — волчьи клыки, все же, прокусили перчатку в нескольких местах. — Но теперь между нашими народами нет вражды.
— Разумеется, — кивнул Тенро, криво усмехнувшись. — Ты метнул в меня кинжал исключительно из благих побуждений.
— Я подумал, что передо мной призрак, измененная духами оболочка, — ничуть не смутившись, пожал плечами наэрец. В его золотистых глазах не было и тени страха, словно смерть, замершая на кончике стрелы, сейчас не смотрела ему в лицо. — С холмов спускался туман, так что я счел за лучшее отступить. Кстати, можешь не оборачиваться, но он сейчас как раз показывается из-за деревьев.
Была это уловка или нет, Тенро проверять не стал. Краем глаза он заметил, как занервничал Ар, то и дело оглядывающийся назад и решил, что наэрец не лжет.
— Так и будем стоять «стириат леар»? — поинтересовался Лаэррэ. — Твой зверь поцарапал меня и на запах крови скоро придут незваные гости с яркими глазами, клыками и неуемным аппетитом. Кажется, ты их тоже знаешь.
— Хватит язвить, иначе моя рука дрогнет и тебе придется прожевать стрелу прежде, чем ты сможешь шутить дальше, — вопреки своим словам Тенро немного ослабил тетиву, чувствуя, что больше не может удерживать ее в натяжении.
Как только лук охотника начал опускаться, он заметил неясное движение слева и, вновь вскинув оружие, выстрелил. Одновременно с запевшей тетивой, Лаэррэ воскликнул:
— Нет, не стреляй! — Наэр попытался сделать шаг к охотнику, но Ар угрожающе зарычал на него.
— В следующий раз — убью, — положив на тетиву новую стрелу, Тенро зло смотрел на замершую в трех десятках шагов от него девушку. Рядом с ее головой в дереве до сих пор слабо подрагивала впущенная охотником несколько мгновений назад стрела.
— Надо же, заметил. Выходит, зря я крюк делала, чтобы с подветренной стороны зайти.
Тенро удостоился уважительного взгляда небесно голубых глаз незнакомки, что сверкнули из-под пышной челки.
Охотник отметил, что девушка вовсе не дурна собой: у нее была странная и неровная прическа, прямые и короткие на затылке волосы постепенно удлинялись и свисали до плеч вдоль узкого лица. Острый нос, тонкая линия губ, немного строгий изгиб бровей и небольшая ямочка на остром подбородке лишь добавляли привлекательности ее слегка мальчишескому образу.
А вот одета девушка была странно — темный плащ с вышитыми на нем символами Альтоса, а под ним полированный нагрудник, узкие штаны из черной кожи и такие же сапоги с высокими отворотами.
Кроме того в руках она держала два маленьких, одноручных взведенных арбалета. Наконечники их стрел неестественно блестели, и это совсем не понравилось охотнику. Он уже видел нечто подобное — такое оружие было у некоторых воинствующих жрецов и их охранников, что вели воинов королевства в бой против измененных.
Странное серебристое сияние, охватывающее сталь с голубым отливом, отгоняло туман и уничтожало яркоглазых тварей куда быстрее, чем обычные клинки и стрелы. Но, насколько знал Тенро, такие вещи были очень редкими и их не мог носить каждый желающий, лишь доверенные лица жрецов, да они сами.
На монашку или жрицу незнакомка походила не больше чем сам Тенро на пилигрима, так что охотник нахмурился и, видимо, его размышления отразились на его лице.
— Опусти лук, человек, мы не враги, — наэрец, заметивший колебания Тенро, говорил доброжелательно, то вглядываясь вдаль, то переводя взгляд на охотника.
— Я это уже слышал, — в тон сыну Леса ответил Тенро. — Кто вы такие и что вам здесь надо?
— Мы — ищущие, — просто ответила девушка. — Я служу храму Альтоса. Если позволишь, я покажу тебе бумаги, но для этого мне придется достать их.
— Мне ни к чему твои бумаги, — Тенро поморщился и Лаэррэ не упустил возможности поддеть его:
— Убийце ни к чему грамота, да?
— Заткнись Лаэррэ, или Ар откусит тебе что-нибудь, — сухо огрызнулся охотник.
Читать он умел, но не собирался доказывать это каждому встречному. Кроме того он знал об ищущих — это был особый отряд, собранный жрецами для выслеживания и истребления тех, кто поклонялся безумным духам, считая изменение великим благом.
