— Ладно, — прошептал он, опуская клюшку.
— Это было в Кантоне, — начал я, — около Северных ворот, на отвратительном пустыре, который называют Лобным местом. Через час после восхода солнца я наблюдал там за палачом, отрубившим подряд дюжину голов. Он был очень ловок, но носил маску…
— Он до сих пор носит маску, — проворчал Грундт.
— Если он не китаец.
— Приговоренные к смерти были скорее всего пиратами. Но какое к этому отношение имею я, мистер Хорлер?
— Некоторое время спустя я узнал, что некий европеец, эдакий сумасшедший садист, дал китайскому палачу приличную сумму денег, чтобы занять его место. Естественно, ему пришлось одеть маску.
— И вы обвиняете меня в том, что этим сумасшедшим садистом был я?.. Кстати о сумасшедших…
— Вы считаете сумасшедшим меня, не так ли? Но я не сумасшедший. Знаете, что вас выдало, Грундт? Ваш свинг! Этот уникальный свинг, позволяющий вам побеждать на всех полях, суть удар китайского палача, рубящего голову!
— Хорлер, — попросил Грундт голосом, который он тщетно пытался сделать твердым, — что вы от меня хотите? Ни один судья не даст мне срока за это.
— Даст, Грундт, и этим судьей буду я. Я приговариваю вас отныне не появляться на полях для гольфа и больше никогда не трогать клюшки. При первом нарушении запрета, кровавая история Кантона получит широчайшую огласку в прессе, и у прокаженного будет больше шансов выйти на игру, чем у чемпиона Эли Грундта.
— Как… больше никогда не играть в гольф? — медленно процедил он. — Вы самый беспощадный судья из всех, кого можно вообразить.
— Столь же беспощадный, как „Ворон“ Эдгара По… „Nevermore“! Никогда…
Его ужасное лицо скривилось, и мне показалось, что в его глазах блеснули слезы.
* * *
Однажды Эли Грундт, несмотря на предупреждение регулировщика движения, вышел на проезжую часть, когда там проезжал огромный грузовик.
Десять тонн железа проехались по его телу.
* * *
Я спас честь английского гольфа, если не мирового гольфа, но не смог спасти свое собственное счастье.
Элизабет Дэвидсон однажды заявила мне раз и навсегда:
— Мой милый Джекки, разорвите ваш брачный контракт или научитесь сносно играть…
Смогу ли я?
Честно говоря, я тайно тренируюсь, коля поленья топором. Но до сих пор мне не удалось овладеть техникой свинга.
Придется ехать в Кантон.
Зверь гольф-полей
Неуверенной рукой профессор Моэрти нарисовал фигурку, а затем круги и параболы.
— Это — правильная дуга… Это — неправильная… А для настоящего бэксвинга…[20]
Его никто не слушал, и он знал это. К тому же он не собирался заинтересовывать кого-либо теорией бэксвинга, а надеялся только отвлечь внимание, ослабить тоскливую напряженность, охватившую гольфистов, собравшихся в клуб-хаузе.
— Будто эпидемия чумы или холеры, — пробормотал Таккер. — Она никого не волнует, ибо свирепствует в Индии или Китае… Но вдруг она добирается до нас и тогда…
— Куда вы клоните, Так? — спросил Крейн. — Я не понимаю…
— Убийца или Зверь гольф-полей, как его называют, пока расправляется только с игроками клуба Севен Хиллс. Я говорю „пока“, поскольку неизвестно, не выберет ли он завтра жертвой члена нашего клуба Уайт Сэндз?
— Для бэксвинга… — устало пробормотал Моэрти.
— Заткнись, Моэ! — завопил Крейн.
— Пусть продолжает, и хватит говорить о Звере, — промолвил Таккер, и все склонили голову в знак согласия.
В комнату вошли Летти Джейкс и Бесси Мур.
* * *
После партии и захода в раздевалку они редко посещали бар, и их появление в этот напряженный момент внесло разрядку.
Моэрти начал энергично рисовать красным карандашом круги вокруг фигурок гольфистов.
Крейн кончиками пальцев изобразил аплодисменты.
— Браво, Летти! На пятой лунке вам едва не удалось загнать мячик одним ударом.
— Пятая… — вмешался в разговор Мастере. — Эта лунка — сама судьба… Даже мне однажды едва не…
Летти Джейке нервно пожала плечами.
— Мистер Таккер, — вдруг сказала она, — вы не проводите Бесси? Ей страшно…
— Конечно… — ответил Таккер. — Мне только этого и хочется…
— Страшно? А почему? — спросил Крейн, имевший привычку совать нос в чужие дела.
Воцарилось тяжелое молчание. Замолчал даже Моэрти, он выронил свой карандаш.
