Фред Апдеграф вскочил, издав какой-то возглас. Вулф поднял руку ладонью вперед:
– Прошу вас, мистер Апдеграф, не будем затягивать дело больше чем необходимо. – Он повернулся к Хьиютту. – Мистер Хьюитт, я честен. Я не пытаюсь запугать вас. Я признаю, что бóльшая часть этих подробностей – только предположения, но главный факт, вне сомнения, вскоре будет установлен. Прошлой ночью я послал в Саламанку человека, отчасти за тем, чтобы выяснить, почему Гарри Гулд так бережно хранил старый гаражный счет, а также – почему он записал на его обороте имя Пита Аранго, который, как я знаю, работает в питомниках Апдеграфа. Мой человек позвонил утром и сказал, что прибудет сюда в час дня и привезет с собой владельца гаража Нельсона. Он и скажет нам, приезжали вы к нему с Питом Аранго или нет. Как думаете, вы вспомните его?
– Я… – Хьюитт сглотнул. – Продолжайте.
Вулф утвердительно кивнул:
– Полагаю, вспомните. Не удивлюсь, если Гулд даже получил письменное признание Пита Аранго в том, что вы подкупили его, чтобы он заразил плантацию родалий, и тогда Гулд пригрозил рассказать мистеру Апдеграфу, что Пит Аранго был вместе с вами в Саламанке, недалеко от его питомников. Так или иначе, но Гулд располагал чем-то, что позволяло ему оказывать на вас давление. Вы заплатили ему около пяти тысяч долларов. Он отдал вам это признание? Полагаю, да. А затем… Могу я высказать догадку?
– Мне кажется, – ровным голосом произнес Хьюитт, – вы уже высказали слишком много догадок.
– Ну, вот еще одна. Гулд увидел Пита Аранго на выставке цветов, и искушение оказалось слишком велико. Он угрозами добился у Пита нового признания и снова предъявил его вам к оплате. Сколько он требовал на этот раз? Десять тысяч? Двадцать? А может, им овладела мания величия и он притязал на шестизначную сумму? В любом случае вы решили, что дальше так продолжаться не может. До тех пор пока у Пита Аранго есть чернила и бумага, вы на крючке. И вы… Кстати, мистер Апдеграф, он все еще на выставке цветов, на вашей экспозиции? Пит Аранго? Он будет нужен нам, когда прибудет мистер Нельсон.
– Вы чертовски правы, его можно вызвать, – мрачно сказал Фред.
– Хорошо.
Вулф снова повернулся к Хьюитту. Он сделал паузу, и тишина эта показалась нам гнетущей. Он подводил к кульминации и делал все так, чтобы она получилась более эффектной. Когда он заговорил, голос его был подобен гласу судьбы:
– Полагаю, вы знакомы с законами классической драмы? Три удара возвещают о трагедии…
Он поднял вилы для осмунды и снова опустил их, ударив об пол, и второй раз, и третий.
Хьюитт взирал на него с саркастической улыбкой, и это получалось у него весьма неплохо.
– Итак, – продолжил Вулф, – вы были приперты к стене и действовали быстро и эффективно. И очень искусно, если судить хотя бы по тому, что мистер Кремер не смог отследить револьвер, а ни один человек в мире не сравнится с ним в таких делах. Как почетный председатель комитета, вы, естественно, имели доступ на все этажи выставки и все экспозиции в любое время дня. Думаю, вы выбрали утренние часы, до открытия выставки для посетителей, для создания этого примитивного устройства. Я не буду притворяться, что читаю ваши мысли. Я не знаю, в какой момент и по какой причине вы решили использовать собственную трость как приманку для ничего не подозревающего человека, который пройдет по коридору и поднимет ее, тем самым произведя смертельный выстрел. Возможно, исходя из тех соображений, что…
Дверь отворилась, и на пороге возник Теодор Хорстман.
– Мистера Хьюитта просят к телефону, – раздраженно сказал он, поскольку терпеть не мог, когда его отрывали от дела. – Пит Аранго или как-то так.
Хьюитт встал. Кремер открыл было рот, но Вулф опередил его:
– Подождите! Мистер Хьюитт, вы останетесь здесь! Арчи… хотя нет, он может узнать твой голос. Ваш тоже, мистер Кремер. Мистер Дилл, ваш голос подойдет, если только вы слегка понизите его. Разговорите его, и пусть он скажет как можно больше.
– К телефону просят меня, – сказал Хьюитт.
И он двинулся к двери, а я встал у него на пути. Дилл поднялся с места, вид у него был нерешительный.
