Деревья над головой по большей части голые, бурые, холодный октябрьский ветер развеял золото и багрянец ранней осени. Мой «Бенц» стоит там же, где я его оставил — напоминание о жизни, которую я мог бы вести, если б принял предложение отца Лилы и стал его секретным оружием.
Я все сильнее чувствую себя мальчиком, который назло маме отморозил себе уши.
Еду обратно в Уоллингфорд; когда добираюсь до школы и успеваю только бросить спортивную форму и перекусить батончиком мюсли — пора идти в библиотеку, где меня ждет Даника. Бегу вверх по лестнице и только собираюсь отпереть дверь своей комнаты, как тут замечаю, что она уже открыта.
Кто здесь? — Спрашиваю, заходя.
На моей кровати сидит девушка. Я видел ее в школе, но, кажется, ни разу с ней не разговаривал. Она младшеклассница, вроде бы кореянка, с длинными черными волосами, которые, словно водопад, свисают до самой талии; плотные белые гольфы доходят почти о колена. Глаза подведены блестящим голубым карандашом. Она смотрит на меня из-под длинных ресниц и застенчиво улыбается.
Должен признаться, я несколько растерян. Такое нечасто случается. — Ты Сэма ждешь?
Я хотела с тобой поговорить,
она встает, подхватывает розовую сумку с книгами и прикусывает нижнюю губу. Потом, чуть погодя, добавляет:
Я Мина. Мина Лэндж.
Но тебе не положено находиться в моей комнате,
отвечаю я, бросая сумку с формой.
Я знаю,
усмехается она.
Знаешь, вообще-то мне пора,
говорю я, бросая взгляд на дверь. Понятия не имею, что за игру она затеяла, но когда в прошлый раз на моей кровати оказывалась девушка, все сразу же пошло к чертям собачьим. Не могу сказать, что пылаю оптимизмом. — Не хочу быть грубым, Мина, но если ты хочешь мне что-то сказать, то выкладывай поскорее.
А ты можешь остаться? — Спрашивает она, делая шаг в моем направлении. — У меня к тебе огромная просьба, кроме тебя никто не поможет.
Что-то слабо верится,
голос звучит как-то натянуто. Думаю о Данике и обо всех предстоящих мне объяснениях. Меньше всего мне хочется опоздать и оправдываться еще и в этом. — Но, пожалуй, могу задержаться на несколько минут, если дело важное.
Может, пойдем куда-нибудь? — Предлагает девушка. Губы у нее розовые, блестящие, мягкие на вид. Она нервно накручивает на затянутый в белую перчатку палец прядь длинных черных волос. — Пожалуйста.
Мина, говори и все,
получается не слишком похоже на приказ. Приятно поддаться обманчивому ощущению, будто я могу сделать для красивой девушки нечто жизненно-важное. Впрочем, я и сам в это не верю. Но все равно поддаюсь, стараюсь притворяться.
Тебе некогда,
говорит она. — Мне не стоит тебя задерживать. Знаю, ты не… знаю, ты не слишком хорошо меня знаешь, и вообще… И я во всем виновата сама. Но, пожалуйста, прошу тебя, можно как-нибудь с тобой поговорить?
Ага,
отвечаю. — Конечно. Но ты же хотела…
Она не дает мне договорить:
Нет, лучше в другой раз. Я к тебе подойду. Я знала, что ты не откажешь, Кассель. Ничуть не сомневалась.
Она проходит мимо меня, настолько близко, что я ощущаю тепло ее тела. Чуть погодя слышу ее легкие шаги в коридоре. Стою в одиночестве посреди комнаты, долгое время пытаясь сообразить, что же это было.
Воздух из прохладного сделался настолько холодным, что пробирал до самого мозга костей. От такого холода дрожишь, даже вернувшись в теплую комнату, будто нужно вытрясти лед из жил. Я почти добрался до библиотеки.
Эй! — Окликают меня кто-то сзади. Голос знакомый.
Оборачиваюсь.
Лила стоит на краю лужайки и, подняв голову, смотрит на меня. На ней длинное черное пальто; когда она говорит, в воздухе появляются облачка пара, похожие на призраки невысказанных слов. Она и сама похожа на привидение — вся черно-белая под сенью голых ветвей. — Отец хочет тебя видеть,
говорит она.
Ладно,
отвечаю я и иду за ней. Даже не задумываясь. Наверно, я бы и со скалы вслед за нею спрыгнул.
Лила ведет меня к серебристому «Ягуару» на парковке. Не знаю, когда у нее появилась эта машина — и права тоже — хочу что-то сказать на этот счет, поздравить, что ли, но когда открываю рот, она так на меня смотрит, что я тут же проглатываю все свои слова.
