Товарищ Макар шел к дому, не опасаясь, потому что проверял наличие слежки много раз и ничего не заметил. Назавтра Шаров обещал снабдить его отличными документами, так что со слежкой вообще проблем не будет. Он стукнул два раза в окошко.
— Чего стучишь? — раздался голос откуда-то сверху.
Товарищ Макар поднял глаза. С чердака из слухового оконца смотрел на него хмурый подросток, очень похожий на хозяина дома.
— Зеленая ветка, — усмехнувшись, сказал товарищ Макар.
— Бонапарт! — важно ответил мальчишка. — Проходи.
На крыльцо вышел хозяин.
— Гость косяком пошел! — хохотнул он.
— Оттуда люди? — догадался Макар.
— Откуда же еще? — Хозяин пожал плечами.
В горнице за столом, уставленным всевозможной едой, сидели двое. Один — высокий, это было видно, даже когда он сидел, с огромными руками и ногами. Лицо его тоже как будто было вырублено топором, причем не слишком умелым мастером. О плотницких работах напоминал и цвет лица — коричнево-бурый, цвет потемневшей на солнце деревяшки. Второй был моложе, поуже в плечах и значительно меньше ростом. Но глаза его смотрели хитро из-под нависших надбровных дуг. Товарищ Макар сразу определил, что в этой группе старший — этот, маленького роста, а второй хоть и дожил до сивой бороды, но все равно ходит у всякого в подчинении, по причине своей беспросветной тупости.
— Здорово, гости дорогие! — без улыбки приветствовал их товарищ Макар.
— Мы-то — гости, а вот ты кто такой будешь? — немедленно ответил маленький.
— Это — товарищ из подпольного комитета, — вступился хозяин.
Маленький недоверчиво окинул взглядом визитку, в которую был одет вновь пришедший, белую, хоть и несвежую сорочку, и нахмурился. Особенное недоверие внушали ему косо подстриженные прилизанные височки.
— Будем знакомы? — открыто улыбнулся товарищ Макар и протянул руку, которую первым пожал великан, причем подпольщик едва удержался, чтобы не вскрикнуть, до того сильно было пожатие.
Следом и маленький партизан протянул руку, и тут уж пришел его черед морщиться, потому что товарища Макара тоже Бог силой не обидел. Вошла хозяйка, неся огромную сковородку с жареной на сале картошкой. Ломти сала аппетитно скворчали, но лицо у хозяйки было каменным. Он шваркнула сковородку прямо на непокрытый стол и вышла, брезгливо сморщившись. Товарищ Макар очень ее понимал: в горнице, до этого чисто выметенной, с веселенькими ситцевыми занавесочками на окнах, стоял теперь стойкий дух прелых портянок, нестиранного белья и немытого мужского тела. А ведь, судя по всему, гости собирались еще здесь ночевать.
Хозяин переглянулся с товарищем Макаром и вынес из сеней бутылку с самогоном. Гости оживились и потянули носом воздух. Через полчаса все были довольны и счастливы, никакой неловкости за столом не просматривалось.
— Ну что, ребята, — поощрительно заговорил хозяин, — порасскажите-ка нам про свое партизанское житье-бытье.
— Ну что, — охотно начал маленький, которого звали Левка, — вот недавно экспроприацию провели с атаманом, с Сергеем нашим.
Товарищ Макар отметил про себя, что командира партизан бойцы назвали атаманом, а не командиром и не товарищем Сергеем, но вслух ничего не сказал до поры.
— В имении одном, возле деревни Ай-Тодор. Там помещик живет, Айвазян. Так мы, значит, нарядились белыми офицерами, а двоих — вот его, — он ткнул пальцем в длинного, — и еще там одного нарядили голодранцами и идем себе.
— Это Серега придумал, — подхватил великан и заулыбался. — Он мне еще по дороге по уху съездил, чтобы уж по-взаправдешнему все было.
— Значит, идем через деревню, хотели пристава тамошнего расстрелять, да только татары его отстояли, говорят, человек невредный. Приходим в экономию, в имение то есть, показываем на тех двоих и говорим, что, мол, поймали тут по соседству. И что они, мол, показали на допросе, что здесь, в имении, помогают партизанам деньгами и продовольствием и что самый главный партизан Сергей Захарченко у них просто свой человек. Ну, помещик, ясное дело от страха бледнеет, жена его — без памяти на пол грохается, а Серега и говорит мне, что, мол, проводите, господин поручик, обыск. Я поручиком нарядился, а он — штабс-капитаном.
