Две кровати были пусты. На пятой и шестой сидели военные в тельняшках. Между кроватями на двух табуретках была постелена газета, на которой стояла бутылка водки и лежала закуска.
Увидев вошедшего, один из них оживленно, уже нетвердым голосом воскликнул:
— О! Здорово, пехота! — И, подняв руку, приветственно помахал Андрею.
Андрей, также подняв согнутую в локте руку, в тон ответил:
— Здорово, десантура!
— Давай к нам! — махнул рукой второй.
— Спасибо, мужики, мне бы сначала вымыться, я с поезда, — сказал Андрей.
— Ну, давай, душ по коридору направо!
Расположившись и оставив вещи, Андрей направился в душ. Он долго и с удовольствием мылся, стоя под сильной струей прохладной воды, словно пытаясь смыть не только пот и пыль дороги, но и усталость, перемешанную с какой-то необъяснимой душевной тревогой, внезапно охватившей его. Он не мог понять происхождения этого чувства, решив наконец, что это просто реакция на усталость и смену обстановки.
Войдя в комнату, он, к своему удивлению, обнаружил обратную картину — двое десантников, повалившись на койки, спали крепким сном, а ранее спавший сосед бодрствовал, сидя на кровати. Пивной бутылки у кровати и воблы на тумбочке уже не было.
Увидев Андрея, он поднялся. Это был высокий рыжеволосый кудрявый парень с крупными чертами лица и веснушчатым носом. Слегка потянувшись, он сказал:
— Здорово, я Сергей.
Андрей пожал протянутую руку и тоже представился.
Сергей посмотрел в сторону мирно спящих десантников и сочувственно промолвил:
— Из Афгана. Четвертые сутки в отпуск уехать не могут. Вроде бы на завтра билеты достали. А ты сюда надолго? — он кивнул на койку.
— Не знаю, завтра в комендатуре станет известно.
Сергей снова кивнул головой и спросил:
— Туда?
— Туда. А ты? — в свою очередь поинтересовался Андрей.
— Нет, я был в командировке, тут рядом. Я вертолетчик, техник. Теперь еду назад в часть, на Урал. У меня через два с половиной часа поезд, так что уже собираюсь.
— А я пойду пройдусь, заодно чего-нибудь перекушу, — ответил Андрей.
Надев форму и пожелав счастливой дороги, он вышел из комнаты.
Жара спадала. Улица покрылась тенью домов, за которыми скрывалось уже не такое яркое солнце. Посмотрев на часы, Андрей быстро зашагал, в надежде поскорее дойти до кафе.
С аппетитом съев картошку с бараниной, пару салатов и выпив компот, он, удовлетворенный, вышел на улицу и не спеша пошел в сторону базара.
Базар, несмотря на вечер, был оживленным. Андрей, ранее не бывавший на Востоке, но слышавший об изобилии восточных базаров, просто ходил между торговыми рядами, с любопытством и восхищением глядя на разнообразие фруктов, ягод, дынь, арбузов и всякой зелени. Громкая непонятная речь местных жителей, преимущественно мужчин, облаченных в халаты и тюбетейки, торгующих всем этим съедобным великолепием, услаждала слух и вызывала страстное желание поторговаться и непременно что-нибудь купить.
Пожилой узбек махнул Андрею рукой, приглашая к прилавку, не в силах перекричать более молодых соседей:
— Подходи, сынок. Что желаешь? Дыня, арбуз, персик, слива, виноград, инжир, урюк? Выбирай.
Андрей, желающий всего, но осознающий, что в результате поедания этого многообразия он завтра может оказаться не в комендатуре, а на горшке, озадаченно смотрел на продавца.
— Возьми дыню, сынок. Хорошая, спелая дыня. Виноград возьми, сладкий. — Старик быстро достал нож и отрезал кусок дыни, предназначенный на пробу. — Кушай! Просто сахар дыня! Дешево тебе отдам, сынок. У меня младший сын тоже в армии служит. Сержант. Танкист. Военным всегда дешевле отдаю.
Дыня и правда была очень сладкая и душистая. Во рту расползался маслянистый нектар.
— Давайте дыню, отец. Только не очень большую, — сказал Андрей и подумал: «С десантниками съем», понимая, что одному ее не осилить. — Еще пару кистей винограда, вон того черного.
Самая маленькая дынька оказалась весом в три килограмма. Андрей взял ее под мышку и ждал винограда.
Старик, получив деньги за дыню, протянул ему виноград со словами:
— Это тебе подарок, прими.
— Да я запла… — начал было смущенно Андрей.
— Прими, сынок, от сердца, — старик приложил руку к своей груди.
