Мы не видели этих храмов, в которых когда-то преданно служили космическому миропорядку, победе Добра, победе богов над Злом и Хаосом. Мы предпочитаем называть Африку «темной», «дикой», никак не желая признавать, что мероитская цивилизация более чем на пять тысяч лет старше египетской.
А мероиты были великодушны: зная о том, что где-то далеко от их земли появился на свет маленький Христос, они велели воздвигнуть в его честь солнечный храм…»
Классно сочинять статьи о древней цивилизации, канувшей, по мнению ученых всего мира, в Лету, сочинять, поднимаясь по безумно высокой лестнице под охраной живых — живее не бывает! — представителей этой исчезнувшей цивилизации. Классно еще и потому, что тогда не остается времени на размышления о собственной, скорее всего, невеселой участи.
Ларин буквально обвис на Савельеве, а Алик просто рухнул без сил на верхней ступеньке.
— Двести ступенек! — задыхаясь и придерживаясь рукой за левый бок, сообщил он. — У меня аж коленки дрожат. Самоубийство, а не лестница!
— И это только начало, — проворчал Ларин. — И почему этого никто из вас никак не хочет понять? Отсюда мы никогда не вернемся в наш мир!
— А на каком основании они будут удерживать нас здесь? — удивленно вскинул брови Павел.
— Основании? Не будь таким наивным, Савельев! — Шелученко недовольно поморщился, подсасывая вставную челюсть, багаж слишком раннего старения. — Об этом городе никто не знает… так кто же отпустит нас отсюда в целости и сохранности? Чтобы мы растрезвонили о кусочке древнего мира по секрету всему свету?! Лично мне здесь никто не напоминает самоубийц, милейший друг мой Павел.
— Шелученко прав, — тихо проговорила Вероника. — Они впустили нас в тайну… и в этой тайне нам придется остаться навсегда.
Домбоно, переговорив с офицером дворцовой стражи, вернулся за археологами. Их ввели в огромный, пустой на первый взгляд зал, стены которого сантиметр за сантиметром были испещрены вырезанными на каменных монолитах изображениями богов. Одно изображение все время повторялось: человеческое тело, а на плечах — голова хищной птицы с чуть приоткрытым острым клювом.
Савельев закусил губу.
— Не нужно иметь слишком много фантазии, чтобы узнать древнего бога дождя, — мрачно заметил он. — Дождь! Конечно же он для них самое важное в жизни. Дождь и тепло… и тогда поднимутся всходы на полях-террасах. Засуха для них означала бы катастрофу, — внезапно Павел смолк на полуслове, вспомнив о тех ужасных человеческих жертвоприношениях, которыми во времена майя и инка «умасливали» именно того самого бога дождя. Об этом писано-переписано ничуть не меньше, чем о Древнем Египте…
— Царица-богиня Сикиника, — торжественно провозгласил Домбоно. Он чуть откинул с широких дверей тяжелый, прошитый золотом занавес, пропуская пленных вперед себя. Они вступили в полутемный зал без окон, освещаемый только светом факелов, светом, который отражался в покрытых золотыми панелями стенах. Все здесь призвано было ослеплять и поражать. Савельев прикрыл глаза рукой, Ларин и Шелученко непроизвольно зажмурились.
— Вон же она сидит, — дрожащим голосом прошептала Вероника. — Вон!
Теперь Савельев увидел ее. И горло перехватил спазм. Спазм ужаса и восхищения.
Шесть ступеней, каждую из которых охраняли золотые собаки, вели к золотому трону. Над ним был натянут пурпурный балдахин, поддерживаемый четырьмя золотыми колоннами, украшенными драгоценными камнями. На самом верху балдахина виднелись два крылатых диска.
Позади трона стояли метлоносцы и веероносцы. Стены и потолок всей залы были покрыты блестящими золотыми пластинками.
Крылатые быки с человеческими головами лежали, словно вечные стражи, у входа в тронный зал, копья почетного караула были украшены золотыми и серебряными яблоками. Поверх кожаной чешуи стражников были надеты золотые панцири — отряд «бессмертных».
Это была самая настоящая древняя Нубия черных фараонов. Это был самый настоящий трон фараонов, черных царей. И на этом троне сидела стройная женщина. Сидела совершенно неподвижно, ни один мускул не дрогнет на светло-бронзовом лице-маске, и только темные, очень холодные глаза говорят… Божество во плоти, как это было возможно только на берегах Нила, четыре тысячи лет тому назад.
