— Если Курт, то, наверное, Штахель. Я знал его, гада.
Да, Миша не сомневался, что это мог быть только тот самый долговязый негодяй, который бросил тогда песок в глаза избитому и вкопанному в землю пареньку.
* * *
Любимицу школы, заводилу во всех добрых делах Клаву Мунтян похоронили с почестями. А вскоре состоялся суд. Главарей — Курта Штахеля и Петра Рудого — приговорили к высшей мере наказания, остальных — к разным срокам заключения. В школе еще долго кипело негодование по поводу зверства кулацких сынков. Не случайно, когда в начале тридцатого года встал вопрос о ликвидации кулачества как класса, комсомольцы школы откликнулись на партийный призыв с большим воодушевлением. Они посчитали нужным с хуторскими кулаками-мироедами рассчитаться в первую очередь.
Это было в январский морозный день. В лекционном зале школы комсомольцы ждали секретаря партячейки Корнея Степановича Мартынова.
Ребята любили его как родного отца. Несмотря на большую занятость, он, участник революции и гражданской войны, находил время, чтобы рассказать комсомольцам о непобежденной крепости — броненосце «Потемкин», о том, как большевики Черноморского флота готовили восстание, о связях, установленных в канун революции с Женевой, где находился Ленин. С волнением слушали комсомольцы его рассказы о бесстрашном большевике, артиллерийском унтер-офицере с «Потемкина» Григории Никитиче Вакуленчуке, возглавившем восстание, и о том, что похороны партийного вожака превратились в Одессе в политическую демонстрацию трудящихся и моряков.
Много рассказывал Корней Степанович и о жестоких схватках с буржуазией в дни Октябрьской революции, с белогвардейщиной в пору гражданской войны. При этом непременно подчеркивал, что битва с врагами Советской власти не закончена и предстоит долго бороться за коренную перестройку деревни, что эта борьба потребует напряжения моральных и физических сил. Мировая буржуазия, говорил Корней Степанович, никогда не примирится с победой рабочих и крестьян в нашей стране. Потому и не следует забывать ленинского завета — всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться.
О чем скажет Мартынов сегодня?
Дверь распахнулась, и порог неторопливо переступил плотный, невысокого роста, с небольшими черными, как смоль, усами и такими же бровями Корней Степанович. Тепло улыбнувшись, снял на ходу полушубок и направился к трибуне.
— Извините, ребята, за опоздание, — сказал он. — Но что поделаешь? Занесло дорогу, коню по брюхо. Еле пробрался.
И Мартынов повел речь о пленуме райкома партии, на котором обсуждались конкретные вопросы по претворению в жизнь решений ЦК ВКП(б) о коллективизации сельского хозяйства и на этой основа — ликвидации кулачества как класса. А когда закончил выступление и сел за стол, со всех сторон раздались голоса;
— С Демида начать надо! Навалиться на Ракитный! Туда бы добровольцев покрепче!
— Правильно! — согласился Мартынов.
Михаил Горновой подошел к столу в числе первых.
— Миша? — Мартынов улыбнулся ему. — Беседовал как-то с твоей мамашей. Порассказала о хуторском кулачье. Измывались над вами люто.
Михаил подтвердил:
— Еще как, и не только над нами.
Когда в список был внесен тридцать второй доброволец, Мартынов поднял руку:
— Для хутора, достаточно.
Инструктируя добровольцев, Мартынов предупредил:
— Не исключено, что у врага есть оружие. Будьте осторожны. Начинайте сразу, как решено, с Жернового и Штахеля. Остальные вроде потише, но у каждого из вас перед глазами должен стоять Артем Катрич. Вот Миша видел, как его жгли, живьем закапывали в землю. Так, Миша?
— Видел, — глухо отозвался Горновой.
— Ну а Клаву… Все знаете, что с ней сделали кулаки.
И комсомольцы тронулись в путь.
Как только они перевалили через гряду и появились на ее склонах, хутор всполошился: залаяли собаки, кое-где от двора к двору прошмыгнули согнутые фигуры. Когда ребята подошли к дому Жернового, во дворе послышались угрожающие выкрики, закудахтали всполошенные куры, в небо взвилась стая голубей. Выбежав из коровника, Федька бросился в конюшню. Через минуту он, давно небритый, обрюзглый, вылетел из конюшни на лоснящемся гнедом жеребце, рванулся к тыльному забору.
