– Мне кажется, ты всегда будешь мне нужна, – проговорила Каэдэ. В голос прокралась нотка печали. – Может, я буду счастлива с господином Шигеру. Если бы я не встретила Такео, если б он не любил…
– Ш-ш, – прошипела Шизука, чьи пальцы не переставали гладить голову госпожи.
– У нас могли бы быть дети, – продолжила Каэдэ, замедляя сонную речь. – Теперь это невозможно, а мне придется притвориться, что все будет хорошо.
– Мы на грани войны, – прошептала Шизука. – И не знаем, что будет завтра, не говоря уже о далеком будущем.
– Где сейчас Такео? Ты не знаешь?
– Если он до сих пор в столице, то в одном из тайных домов Племени. Однако, возможно, его уже вывезли за пределы феода.
– Я когда-нибудь увижу его? – спросила Каэдэ, не ожидая ответа.
Шизука промолчала, ее пальцы неустанно трудились. За открытыми дверьми расплывался в жарком воздухе сад, сверчки достигли пика своей трескотни.
Постепенно день сменялся вечером, начали расти тени.
Без сознания я находился всего несколько секунд. Когда пришел в себя, кругом была темнота, и я сразу догадался, что нахожусь внутри тележки. Кроме меня там было не менее двух человек. Один из них, как я узнал по дыханию, Кенжи, другой, судя по духам, девушка. Они вывернули мне руки за спину, удерживая туловище в согнутом положении.
Я почувствовал сильнейшую тошноту, словно меня ударили по голове. Тряска не шла на пользу.
– Меня сейчас вырвет, – сказал я, и Кенжи отпустил мою руку.
Когда я сел, тошнота уже подступала к горлу. Я понял, что девушка отпустила вторую руку. В своей отчаянной попытке сбежать я забыл про рвоту и ударился, закрыв голову руками, о крышку телеги, крепившуюся с одной стороны на петлях.
Она была прочно закреплена снаружи. Руку оцарапал гвоздь. Кенжи и девушка схватили меня, сломили сопротивление и прижали к полу. Кто-то снаружи резко прикрикнул.
Кенжи раздраженно прошептал мне:
– Замолчи и лежи тихо! Если люди Тогана найдут тебя, ты покойник!
Однако я потерял разум. Когда я был мальчиком, то приносил домой животных: лисят, горностаев, детенышей кроликов. Мне ни разу не удалось приручить их. Все, чего они хотели, слепо, интуитивно, так это вырваться и убежать. Теперь на меня нахлынула та же бешеная неугомонность. Мне было плевать на все, лишь бы Шигеру не подумал, что я предал его. Я никогда не останусь в Племени, им меня не удержать.
– Заткни его, – прошептал Кенжи девушке, и от ее удара мир снова поплыл перед глазами и пропал во тьме.
Когда я пришел в себя в следующий раз, то искренне поверил, что мертв и нахожусь в подземном царстве. Я ничего не видел и не слышал. Непроницаемая темнота, погруженная в полную тишину. Затем чувствительность начала возвращаться. Для мертвеца я слишком хорошо чувствовал боль. Горло ныло, рука пульсировала, запястье другой занемело, его слишком сильно отогнули назад. Я попытался сесть, но меня связали таким образом, что веревки не давали выпрямиться. Я повернул голову, встряхнул ею. На глазах была повязка, но труднее переносилось ощущение глухоты. Я понял: в уши что-то вставлено. Значит, слух не потерян.
К лицу притронулась чья-то рука, отчего я подпрыгнул. Повязку сняли, и я увидел Кенжи, сидящего рядом на коленях. Горела керосиновая лампа, освещая его лицо. Я вспомнил, как он опасен. Однажды он поклялся защищать меня хоть ценой своей жизни. Меньше всего мне теперь хотелось его защиты.
Его губы задвигались, произнося что-то.
– Я ничего не слышу, – сказал я. – Убери затычки.
Он вытащил их, и мой мир вернулся ко мне. Я некоторое время молчал, входя в него. Вдалеке текла река, значит, я еще в Инуяме. Дом, в котором я находился, стоял в тишине: все спали, кроме стражников. Они перешептывались с внутренней стороны ворот. Я догадался, что на дворе глубокая ночь, и тут услышал, как колокольный звон далекого храма пробил полночь.
В этот момент я как раз должен был залезть в замок.
– Сожалею, что мы причинили тебе боль, – сказал Кенжи. – Не нужно было так сильно сопротивляться.
Меня трясло от гнева и горечи, но я сдержался.
– Где я?
– В одном из домов Племени. Мы вывезем тебя из столицы в ближайшие дни.
