Кашира озадаченно уставился ей вслед, ребята, обойдя его, двинулись следом за Дашей.
– Пойдем, чего встал? Нужно в душ забежать, пока дамы не пришли, – Валька подтолкнул его к общежитию.
– Что она сказала? Слышал? О чем это?
– Слышал. Она думала, что бутылки принесешь ты, а явился я. Между прочим – спасибо!
Девочки, успевшие вымыться, сушили и расчесывали волосы. Даша передала им приглашение на чай, те дружно закивали головами, – конечно, идем.
– Сама-то мойся скорей! Мы дверь в душевую не запирали, чтобы тебе с замком не возиться (замок этот, действительно, иногда доводил девчонок до слез), – Светлана подтащила к себе стул с Леной и замахнулась расческой, готовясь плести «колосок».
Схватив халатик, полотенце и шампунь, Даша выскочила за дверь и, пробежав за спиной у вахтера, скатилась вниз, в подвальный этаж.
Душевая была одна на всех: то есть не было полностью отдельных помещений с отдельными входами для мальчиков и для девочек. Вход был один и вел он в довольно просторное помещение-раздевалку, шириной во все здание. Из раздевалки двери вели в две собственно душевые комнаты, каждая на десять кабинок. Левая считалась женской, а правая – мужской. Замков на них не было.
Даша попалась, как зайчонок в силок. Дед Семен видел, как девушки поднимались наверх с полотенцами на головах, но это были только Света, Лена и Алевтина. Он не видел Дашу, проскочившую вниз, когда, отвернувшись от входа, наливал себе чай. Поэтому, на слова Игоря: «Дядя Семен, мы в душ», – он только махнул рукой: «Давайте», – и, сняв с гвоздика ключ, протянул его парням.
Она смывала шампунь и не слышала, не видела, как все восемь вошли в раздевалку. Мальчишки застыли: в струях воды, в ярком свете лампы, в бело-розовой пене, стекавшей по пшеничным волосам, плечам и юной груди, открылась пред ними тоненькая, стройная, почти прозрачная богиня красоты и любви, Афродита. Она грациозно изгибалась то вправо, то влево, то слегка наклонялась вперед, помогая струям воды смыть пену с волос, плеч и спины, при этом что-то напевала и пританцовывала в такт своей песенке. И, наконец, приподняв ладошками груди, выгнулась, открывая всю себя падающему сверху потоку воды и давая ему разом покончить с остатками пены на лице, груди, животе и бедрах. Затем выключила воду, откинула назад волосы и открыла глаза… Лучше бы не открывала: на нее смотрело восемь пар мужских, горящих желанием, глаз!
Она даже не вскрикнула, просто мгновенно присела на корточки и обхватила колени руками. Снизу вверх, навстречу этим властным, агрессивным, полным грубой и жестокой силы глазам, не оставлявшим ей даже крохотных шансов на спасение, на мгновение вспыхнул, молящий о пощаде и не верящий в нее, взгляд изумрудных, насмерть перепуганных глаз и тут же погас. Она уткнулась носом в коленки и закрыла голову дрожащими руками… И, о чудо, этот затравленный, беспомощный взгляд победил.
Леня Толмачев, стоявший впереди всех, резко обернулся к приятелям:
– Ну что вылупились – девок голых не видали?!
Сметаныч, весь еще во власти прекрасного видения, еле двигая губами, протянул:
– Таких, как эта, нет! У нее кожа… прозрачная… насквозь светится…
– Давай, двигайся, – подтолкнул его Леня к правой стене раздевалки, от которой женская душевая и Даша на полу были не видны.
– Пошли выйдем, пусть она оденется, – сказал Игорь.
– Да что теперь взад-вперед бегать, – отозвался Кашира и повысил голос, – Дашуня, солнышко, мы пойдем к себе в душ – дай нам пару минут раздеться и можешь спокойно одеваться и уходить.
– А можешь, в отместку, высунуть голову за дверь и посмотреть, как мы будем это делать. Имеешь полное право, – с улыбкой сказал Тимофей.
Парни дружно рассмеялись следом за ним и заговорили все разом: «Дашуня, не сердись… Мы ж не специально…, дед нам ключ дал, мы и пошли… Да, кто знал, что ты здесь…, ключ-то на гвоздике – значит, здесь пусто… Ну, увидели тебя, да что такого…, да, раньше, вон, мужики и бабы в одну баню ходили, мне бабушка рассказывала… В Германии, говорят, и сейчас в общественных банях все вместе моются…, ты такая красивая была…», – болтали они, снимая напряжение с себя, а главное, со своей невольной пленницы, второй раз за день попадавшейся к ним в руки.
