Признаюсь, при этих словах мороз прошел у меня по коже. Я представил себе чудовищные кровожадные ритуалы, сходные с описываемыми г-ном Фенимором Купером в романах о краснокожих.
— Мрачные предостережения английского коменданта меня не напугали, — продолжал между тем Холмс, раскурив потухшую было трубку (я заметил, что он сам так увлекся рассказом, что прекратил даже затягиваться). — И через несколько дней я отправился в глубь Тибета с чайным караваном. Кстати, Ватсон, пригодится для ваших заметок — чай в Тибете пьют, добавляя туда масло и немного соли, так что получается нечто вроде бульона. Как я тосковал там по настоящему английскому чаю, заваренному руками миссис Хадсон!
Я уже приготовился было открыть рот, чтобы спросить — а вспоминал ли мой друг обо мне, — но Холмс не дал вставить даже слова.
— Разумеется, Ватсон, вас я там вспоминал особенно часто, — сказал он. — Думал, например, что вы могли бы прекрасно живописать дорогу, которая вела меня в Тибет: темно-синее небо, как обычно, на большой высоте; редкая растительность, а вокруг, куда ни кинешь взгляд, — горы, да такие, рядом с которыми Швейцарские Альпы показались бы унылыми уэльскими холмами. К сожалению, других тем для размышления я не имел, поскольку со вступлением на территорию Тибета лишился своего главного оружия.
— В Тибет запрещено провозить револьверы? — попробовал догадаться я.
— Нет, Ватсон! Мой знаменитый дедуктивный метод в Тибете оказался совершенно бесполезен! Я безошибочно отличу певучий говорок кокни от шотландского выговора — но в Тибете я с трудом понимал, о чем говорят мои попутчики, где уж там разобраться в акцентах. Мне были неизвестны тысячи мелочей — как работает тибетский кузнец, когда приходят караваны, какая в разных районах Тибета почва… Чтобы все это узнать, я должен был прожить там не меньше, чем в Лондоне — однако на это не было времени. Через два дня довольно утомительного пути мы добрались до городка Недонг — именно сюда, по заверениям английского чиновника, собирался Робю. Забравшись так далеко в глубь Тибета, я обратил внимание, что иностранцы здесь составляли исключительную редкость, и я повсюду привлекал внимание своей европейской одеждой, высоким ростом и бледной кожей. Прямо на базаре я купил «чубе» — тибетский халат на меху, довольно удобный в здешнем климате. Это дало мне возможность хотя бы издалека не выделяться из толпы местных жителей. А под палящим тибетским солнцем щеки мои довольно быстро покрылись коричневым загаром. Однако я не обманывался — тибетцев европейцу таким образом не обмануть.
Неподалеку от местного рынка я снял квартирку. Вы будете смеяться, Ватсон, но квартира из трех комнат на втором этаже обошлась мне за год примерно в один фунт. Хотя квартира и считалась со всеми удобствами, ватерклозет находился во дворе (что довольно неудобно, учитывая тибетский климат), а ванной не было вообще. Местные жители, если им вдруг захочется помыться, смачивают полотенца в горячей воде и обтираются. Правда, такое желание возникает у них достаточно редко. По-настоящему же тибетцы моются раз в год… Устроившись на квартире, я отправился на базар порасспросить о появлявшихся здесь европейцах, а заодно попрактиковаться в разговорном тибетском языке, — продолжил Холмс после небольшой паузы. — Подойдя к рынку, я услышал барабанный бой и пронзительный свист флейт. На рыночной площади разыгрывалось какое-то представление. Актеры, изображавшие, как я мог понять по их костюмам, демонов, сталкивались и расходились в танце, а несколько монахов подыгрывало им на маленьких барабанчиках и свирелях. Я знал, что в Тибете господствует секта «гелуг-па», или «желтошапочники», как их называют в Европе. Однако на этих монахах были какие-то высокие темные шапки со свисающими с их верхушек лентами. В представлении наступил перерыв, и монахи стали обходить зрителей, собирая пожертвования. Один из них приблизился ко мне, и я дал ему несколько монет, отсчитывая по одной, чтобы лучше успеть рассмотреть монаха, — лицо моего друга помрачнело. — Мои самые ужасные опасения подтвердились — флейта, зажатая у него в руке, явно была сделана из человеческой кости. Берцовой, — уточнил Холмс.
