— Дорогой Холмс! — сказал он мне. — Я бы никогда не осмелился вас потревожить, если бы не получил разрешение на это от вашего брата — и моего близкого друга — Майкрофта Холмса. Вы известны как лучший в Европе детектив-консультант — так не откажете ли мне в небольшом совете?
— С удовольствием! — ответил я. Признаться, мне порядком надоело вынужденное бездействие, а жидкого кокаина в Норвегии не достать ни за какие деньги.
— Полгода назад, — начал Торвальдсен, — в Тибет отправился отпрыск одной из знатнейших семей Норвегии — Торстейн Робю. Незадолго до этого он окончил исторический факультет в Гейдельберге. В университете он специализировался по культуре Тибета. Завершив учебу, он решил — благо средства позволяли — отправиться в путешествие, чтобы наглядно увидеть то, чему его обучали. Его семья обратилась ко мне — а я, соответственно, к вашему брату — чтобы английские власти в тех краях оказали молодому человеку всемерную поддержку. И вот он исчез! Последнее письмо пришло три месяца назад… — Тут Торвальдсен достал из внутреннего кармана сюртука аккуратно сложенный лист бумаги и протянул мне.
— Что здесь написано? — спросил я. — Свободное владение норвежским языком, увы, не входит в число моих достоинств.
— Он сообщает, что был очень любезно принят местной английской администрацией, а сейчас отправляется в один из бонских монастырей.
Так же, как и вам теперь, Ватсон, мне в то время слово «бон» ничего не говорило — хотя я и догадался, что это какая-то из местных религий.
Я попросил разрешения посмотреть письмо. Оно было написано на английской почтовой бумаге довольно плохим пером — из чего я заключил, что молодой человек писал его в каком-то из английских почтовых отделений тамошней ручкой. Почерк крупный, размашистый — я бы сказал, что писавший самоуверен, бесстрашен — и к тому же в прекрасном настроении.
Со вздохом я вернул письмо Торвальдсену:
— Как вы правильно заметили, я сыщик-консультант, но отнюдь не пророк и не ясновидящий. Находясь в Норвегии, трудно расследовать события, произошедшие в Тибете.
Мой собеседник, заметно помрачнев, поднялся со стула.
— Извините за беспокойство, — огорченно произнес он.
— Впрочем, если хотите, я могу отправиться в Тибет и отыскать молодого человека, — предложил я. — Либо узнать, что с ним стряслось.
— Как?! Вы поедете в Тибет?! — Торвальдсен посмотрел на меня так, словно я изъявил готовность отправиться в царство мертвых. Меня же, признаться, в эту далекую горную страну тянуло два обстоятельства — во-первых, желание понадежнее укрыться от сообщников Мориарти, а во-вторых, слухи о чудодейственной тибетской медицине.
Видно, это дело и впрямь было чрезвычайно важно для Торвальдсена, поскольку он не стал мне препятствовать, а напротив — в кратчайшие сроки оформил паспорт и все необходимые документы, превратившие меня в норвежского подданного по фамилии Сигерсон.
Не буду утомлять вас, дорогой Ватсон, рассказом о моем путешествии — оно было хотя и продолжительным, но вполне спокойным. Как-нибудь в другой раз я непременно опишу два прелюбопытных, хотя, в общем, достаточно простых происшествия, одно из которых случилось еще на территории самой Норвегии, а второе — в России. Кстати сказать, путешествуя по России, я немного подучил русский язык, который не настолько сложен, как принято думать. Меня подогревал интерес к русской криминальной литературе, такой как «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы», «Петербургские трущобы». Впрочем, об этом поговорим в другой раз.
Сейчас же перейдем к моему прибытию в крохотный городок Джангдзе — именно оттуда пришло последнее письмо Торстейна Робю. Английский комендант с охотой сообщил мне, что помнит «моего соотечественника» (чтобы подтвердить свое норвежское происхождение, я придавал речи легкий скандинавский акцент). По его словам, Робю решил отправиться в горы — его весьма интересовали бонские монастыри.
— Сколько я ни отговаривал его от этой затеи, все оказалось бесполезным, — сокрушенно вздохнул комендант. — С тех пор молодого норвежца так никто и не видел. Знаете, в Тибете ходят упорные слухи, будто в бонских монастырях совершают человеческие жертвоприношения, — он покачал головой. — Да что там слухи — я сам видел на их празднестве богато украшенные чаши из человеческих черепов!..
