Начальник участка схватил рулетку и, раздраженно сбросив свою пижонскую белую каску, пошлепал к окну. Ничего нового ему, конечно, рулетка не показала. Гринев грязно выругался и пнул батарею ногой.
— Так, значит, сдвигаемся!
— Куда?! Тут же…
— А тебя не спрашивали, Черный! Я говорю — ты делаешь…
— По технологии не положено.
— Ты че… Ты меня не понял, что ли?! Думаешь, если защитницей обзавелся, так тебе можно все?! А вот тебе… выкуси! Людку свою трахай! А мозги мне — не смей!
Ваня замер. Отложил аккуратно свиток с планом:
— Ну-ка, повтори, что ты сказал?
— Эй… эй, мужики! — вклинился Михалыч, в попытке удержать Ивана за руку. Но с таким же успехом он мог пытаться остановить ледокол.
— Что… здесь… происходит?
Даже голос генерального директора не слишком остудил злость, закипевшую в голове у Ивана. Он и не думал никогда, что способен на такую испепеляющую ярость. Мальчишкой ему, конечно, приходилось вступать в драки, но это всегда был скорее вынужденный шаг. Ивану приходилось защищаться. Он никогда… Никогда не выступал в качестве инициатора потасовки! Напротив, всегда стремился сгладить острые углы… Однако, те слова, которые Гринев позволил себе в адрес Люси…
Они что-то изменили в сознании парня. Ему до зуда в руках захотелось съездить начальнику по сытой морде. Стереть кулаком его сальную улыбочку. Чтоб эта падла юшкой захлебнулась и выплюнула все свои зубы…
— Эй-эй! Иван! Ну-ка, остынь! — рявкнул Василич, закрывая собой заметно приунывшего прораба. — Иваныч, какая муха его укусила, хоть ты мне скажи…
— Дык… Я чего. Пусть Ваня сам расскажет.
— Иван? Объясните, что происходит…
Парень встряхнул головой, разжал пальцы, что непроизвольно сжались в кулаки. Вздохнул поглубже, выдохнул. А потом и выдал на-гора правду-матку. Терять ему, похоже, уже было нечего.
Люся пришла с обеда к самому его окончанию. Тютелька в тютельку. Закончились те дни, когда она его просиживала за работой! Пусть ищут другую дуру! Положен час на обед — вот она и будет… обедать. Или по магазинам ходить. Да, что угодно, лишь бы не видеть стерву-начальницу. Притихшая в пятницу, понедельник та опять начала со скандала. И больше всех досталось, конечно же, Люсе…
Тогда-то она и решила, что всё! Её предел наступил. Сезонные обострения расстройства психики, которыми в недавнем прошлом Люся оправдывала поведение начальницы, уж слишком затянулись.
Уж скоро Новый год, а ту все не отпускает! И работать в таких условиях было совершенно невозможно!
— Знаешь, что мне тут ребята шепнули? — озираясь по сторонам, спросила Танечка, стоило Люсе только устроиться за рабочим столом.
— Что?
— Лариска-то наша чего с утра беснуется… Любовничек её на стройке что-то напортачил. И, что самое интересное, все до главного дошло. Тот негр, помните, он-то Василичу его и сдал со всеми потрохами. А что… Я бы тоже сдала, если бы мне этот козел столько гадостей наделал! И ты, Люся, правильно сделала, что все генеральному рассказала.
Люся замерла. Открыла рот. И снова закрыла. Танечка, оказывается, была не такой уж и глупой.
— Да уж… рассказала, — подала голос Галка, которая, наконец, вышла с больничного. — Теперь столько всего пересчитывать… — пробурчала она.
— А ты бы, Гал, изначально делала все по совести, и не пришлось бы тебе пересчитывать! — Не смогла удержаться от шпильки Люся.
— Вы посмотрите на эту святошу! Мне Лариска как говорила, так я и делала. У меня, между прочим, тоже начальство есть! И не в моей компетенции выше этого самого начальства прыгать. К тому же, это Гринев отвечает за переданные объемы. Я зарплату начисляю, исходя из данных, которые мне предоставляют! Будто бы ты не знаешь!
— Ты могла пожаловаться начальству! — не сдавалась Люся.
— И зачем мне это? Не скажешь? Меня же Лариска потом бы, вот как тебя сейчас, стала бы выживать.
А у меня два рта дома. Кто их будет кормить, если я работы лишусь?
Люся промолчала, опустив глаза к клавиатуре. Не потому, что Галке удалось её пристыдить, или переубедить каким-то образом. Просто, несмотря на свое правдолюбие, Люся понимала, что у медали всегда две стороны.
