Человек восстает против Бога - страница 30

— Доводим до сведения, — сурово объявляет главный раввин, — что, несмотря на все уговоры, Барух Спиноза продолжает проповедовать ужасную ересь. Поэтому решено его отлучить и проклясть.

— Позор богоотступнику! — кричали разъяренные фанатики. Они тушили толстые свечи, которые держали в руках. В наступившей полутьме раздаются слова проклятия:

— По воле ангелов мы отлучаем и проклинаем… Да будет он проклят днем и да будет проклят ночью! Да будет он проклят, когда спит, и да будет проклят, когда встает ото сна!.. Никто не должен ни говорить с ним, ни стоять от него ближе чем на четыре локтя, ни читать ничего им написанного…

Несмотря на все анафемы, мракобесы не смогли помешать критике религии. Идеи «книги-призрака» из Польши и Голландии проникали и в другие страны.

В XVIII веке в Англии многие выдающиеся философы и писатели знали сочинение «О трех обманщиках». Оно влияло на произведения просветителей, критиковавших религиозные суеверия.

В 1704 году ирландский священник Джонатан Свифт (1667–1745), впоследствии автор знаменитой книги о путешествиях Гулливера, анонимно опубликовал памфлет «Сказка бочки». В этой пародии на евангельские притчи рассказывается о том, как отец, умирая, завещал трем своим сыновьям по кафтану. Под кафтаном подразумевалось христианство.

Три сына — Петр, Мартин к Джек Лысый (от латинского «кальвус» — «лысый») — католицизм, лютеранство и кальвинизм — оказались тремя хитрыми обманщиками. Они поступили в услужение к дамам — «герцогине Деньги, госпоже Знатности и графине Надменности». Каждый брат старался превзойти другого брата в выдумках и проделках.

Джек говорил, что все предопределено богом. По улицам он всегда ходил с закрытыми глазами, а если ударялся носом о столб, то считал, что за несколько дней до сотворения мира бог определил столкновение его носа с этим столбом. Петр обезумел от гордости, возомнил себя владыкой мира. Если кто-нибудь приходил поздороваться с ним, то он вместо руки протягивал ногу, как папа, заставлял целовать его туфлю. Петр стал носить три шляпы одна на другую — намек на тиару, парадный головной убор римского папы. Три яруса тиары обозначают власть папы как верховною законодателя, судьи и первосвященника. Он уверял, что обладает указательным столбом, в котором столько гвоздей и дерева, что из него можно построить шестнадцать военных кораблей. Свифт намекал на гвозди и кусочки дерева от креста, на котором якобы был распят Иисус Христос. Эти реликвии изготовлялись монахами и хранились в церквях и монастырях. Там показывали, например, «хвост осла, на котором ездил Христос», «перья из крыла архангела Гавриила»

Братья были очень похожи друг на друга. Поэтому они решили переделать свои кафтаны, чтобы отличаться один от другого. Петр обшил все кафтаны золотыми и серебряными украшениями, фигурками и побрякушками. Так Свифт высмеивал пышные обряды, почитание статуй святых, роскошные облачения католического духовенства. Но Мартин срезал со своего кафтана часть украшений, а Джек — все. Несмотря на это, кафтаны остались почти неразличимы. Сатирик хотел сказать, что никакие реформы Лютера и Кальвина не могут изменить обветшалую христианскую религию — она стала «сказкой бочки».

В Англии выражение «сказка бочки» означало грохот пустой бочки. Моряки рассказывали, что раненые киты способны разнести парусник в щепки. Поэтому при встрече с китами в море швыряли большие пустые бочки. Киты устремлялись за ними и становились добычей для китобоев.

Читатель догадывался о том, что хотел сказать писатель. Корабль — английское государство, кит — народ, которому бросают пустую бочку — религию, с тем чтобы отвлечь его от восстания.

В XVIII веке во Франции буржуазия возглавляла борьбу народных масс против господства короля, дворян и священников. Революционные мыслители, штурмовавшие католическую церковь, подхватили призыв Джордано Бруно: «Изгоните торжествующего зверя!» Они начертали на своем знамени слова философа Франсуа Вольтера. «Раздавите гадину!»

Французские просветители создали замечательную литературу. По словам А. С. Пушкина, она была «направлена против господствующей религии», а ее любимым орудием стала «ирония холодная и осторожная, и насмешка бешеная и площадная».