Женщина-полицейский с косой и ее коллега снова вышли на лестницу. Женщина с нейтральным выражением лица посмотрела на Йенса и прочистила горло.
— Мы должны задать вам несколько вопросов, — сказала она.
Йенс медленно поднялся на ноги.
— Пойдемте ко мне, — предложила Дагни, — совершенно незачем тут стоять.
Все четверо зашли в квартиру Дагни, где пахло пылью и цветами. В прихожей их встретил маленький кокер-спаниель, который попытался лизнуть Йенсу руку.
— Проходите, располагайтесь в гостиной, — сказала Дагни. — Я принесу всем кофе.
Йенс уселся на маленькой софе с деревянной спинкой и резными ножками. Она была обита темной материей с мрачноватым рисунком, таким же, как на занавесках и диванных подушках. Напротив софы на восточном ковре с потрепанными краями стоял овальный столик красного дерева.
Оба полицейских уселись прямо напротив Йенса. Выражение их лиц изменилось и стало гораздо более серьезным, чем прежде. Йенс смотрел только на столик. Вошла Дагни с чашками и блюдечком печенья. Потом она вернулась в кухню.
— Мне очень жаль, — наклонившись к Йенсу, начала женщина-полицейский, — и я понимаю, как это для вас тяжело, но мы должны задать вам несколько вопросов.
— Да, конечно, — сказал Йенс. Его голос был необычно неуверенным, почти неслышным.
Вернулась Дагни с кофейником и разлила напиток по изящным фарфоровым чашечкам с синими китайскими узорами и тонкой золотой каемкой. Затем она взяла на руки собачку и вышла, закрыв за собой дверь.
— Вы говорите, что нашли Лили на полу в прихожей сегодня утром? — спросила женщина, подливая себе в кофе молока. Коса упала ей на плечо, и она отбросила ее обратно за спину.
— Да, все правильно, — сказал Йенс. От мысли о кофе ему снова стало дурно.
— А пятнадцать дней назад вы заявили о ее исчезновении?
Йенс на миг задумался.
— Да, она пропала в среду две недели назад. В четверг я позвонил в полицию.
Парень-полицейский что-то пометил у себя в блокноте. Ручка шелестела, скользя по бумаге.
— В своем заявлении вы сообщили, что дверь была заперта, когда вы вернулись домой в среду, так?
Йенс перевел взгляд на окно. Там под батареей стояла собачья лежанка и валялась резиновая кость.
— Да, дверь была заперта. Я точно это помню, потому что боялся, что забыл ключи на работе. Я несколько раз позвонил в дверь, надеялся, что Лили мне откроет, но она не отозвалась. В конце концов я нашел ключи у себя в портфеле.
— Ясно.
Прежде чем продолжить, женщина посмотрела на своего коллегу.
— А еще вы говорили, что нашли в прихожей ее сумочку?
— Да.
— В ней были ключи?
— Да, а еще ее кошелек, паспорт и лекарства.
— Лекарства?
— У нее бывают мигрени. Она никогда не выходит из дома без своих таблеток.
Йенс потер глаза, чтобы сдержать слезы, которые наворачивались всякий раз, когда он думал о Лили.
— Вам не показалось странным, что дверь была заперта, когда Лили ушла, хоть ее ключи и остались в квартире?
— Да, показалось.
Полицейский, который вел записи, сильнее нажал на ручку. Йенс подался вперед и попытался увидеть, что он там царапает, но не сумел разобрать почерк.
— А ключи от квартиры были у кого-нибудь еще? — спросил парень-полицейский.
— Нет.
— Ни у кого, кто мог бы вызвать подозрения?
Йенс мгновение подумал:
— Нет, вообще ни у кого.
Полицейский что-то записал в блокноте.
— Когда Лили исчезла, вы искали ее в квартире?
— Я везде там посмотрел. Не в первый же день, а в четверг.
— Вы проверили под кроватью, в платяном шкафу, в кладовке в прихожей?
— Я всю квартиру обыскал. Не знаю почему. Думал, может она упала и ударилась головой.
Полицейский забросил в рот печенье и принялся жевать. Раздался сухой хруст, и ему на подбородок упало несколько крошек.
— Насколько мне помнится, я не видела в квартире балкона, — сказала женщина.
— Нет, его пока нет. Весной пристроят. Хозяйка дома только что получила на это разрешение городского совета.
Женщина-полицейский наморщила лоб, и Йенс почувствовал, как его сердце все сильнее и сильнее бьется о ребра.
— И нет пожарных лестниц или окон, из которых можно перебраться на балконы других квартир?
— Нет, насколько мне известно, — ответил Йенс.
