– Ты что, Наталья, с ума сошла? За кого ты меня принимаешь?.. Давай телефон, не морочь голову, уж и пошутить нельзя.
– С другими шути… – Но телефон назвала, и Игорь записал его в книжечку на букву «н». А пришел домой – сразу и позвонил. На том конце провода – женский голое, приятный:
– Слушаю вас.
– Добрый день, здрасте, будьте добры Настю…
Стихами с перепугу заговорил.
– Это я.
– А это я. Игорем меня зовут.
– Здравствуйте, Игорь. Рада вас слышать. – Вот она, необязательная вежливость! Да еще не на «ты», а на «вы», что куда круче!.. – Как ваши дела?
– Дела прекрасны.
Интересно, что она имеет в виду? Или опять вежливость?
– Все вчера сделать успели?
Ах, вон оно что…
– Да, все. А как вы до дому добрались?
– Спасибо, хорошо.
– Еще раз простите меня за то, что не проводил…
Ну и реверансы развели – как в кино!
– Что вы, что вы, я же понимаю…
Ничего ты не понимаешь, но пусть.
– А что вы сегодня вечером делаете?
– В принципе свободна.
«В принципе» – это вариант защиты. Мол, не в принципе – занята, а так…
– Вы не будете возражать, если я попрошу вас о встрече?
– Попросите.
Подставился, оказывается. Молодец, подловила!
– Прошу.
– Я согласна. Подъезжайте ко мне, на Кутузовский. Я вас буду ждать у Триумфальной арки. Знаете?
Что же мы там, у арки, делать станем? Неужто в Бородинскую панораму поведет?..
– В котором часу вам удобно?
– Сейчас четыре. Давайте в шесть?
– Годится. В шесть у арки.
В Бородинскую панораму Настя его, как ни странно, не повела. Попросила:
– Вы не обидитесь, если я вас поэксплуатирую?
– Буду рад.
Интересно, от чего сейчас предстоит получить радость?..
– У нас в кухне ремонт. Соседи сверху протекли. Мама сказала, чтоб я купила две банки белил. А они, наверно, тяжелые?
Игорь никогда не таскал банки с белилами, веса их не представлял, но энергично закивал в ответ: мол, ясное дело, тяжесть неимоверная, без мужской силы, сами понимаете…
Во-он хозяйственный. Через улицу… Банки оказались куда легче, чем предполагал Игорь, так что надрываться ему не пришлось.
И все же, пока шли от магазина до дома, Настя постоянно проявляла женскую заботу, взволнованно спрашивала:
– Вам не тяжело?
Вопрос сам по себе бессмысленный. Ну, предположим, Игорь скажет: да, тяжело. Что она делать станет? Подхватит банку и понесет? Нет, такие сами тяжести не поднимают. Такие сами гвоздя не забьют, коня на скаку не остановят, в горящую избу не войдут. Для того у них мужчины существуют – влюбленные и безотказные. Но зато уж посмотрят – рублем подарят, тут классик прав. И этого, считал Игорь, для них вполне достаточно, ибо у него не хватало фантазии представить себе красивую – очень красивую! – женщину, несущую, к примеру, банки с белилами.
Сказано: где вы, рыцари? А рыцарь – вот он, Бородин фамилия. Силен, ловок, строен, неустрашим.
Однако поинтересовался по пути:
– Как дела в школе? Двоек нет? – Этак шутовски, со смешком.
А смысл в вопросе есть. Ежели плохо учится, значит, не без помощи рыцарей, которые иной раз и рады бы помочь, подсказать, дать списать, а не могут. Контрольная, например. Или у доски девушка плавает. Игорь хотел выяснить: не попадает ли учеба в тот же ряд, что и вхождение в горящую избу, остановка коня на скаку и ношение белил по Кутузовскому проспекту?
– Какие двойки? – Посмотрела, как рубль отняла. – Я иду на медаль.
Я иду на медаль. Ты идешь на медаль. Мы идем на медаль.
– Пошли вместе?
– Куда?
– На медаль.
Засмеялась. С чувством юмора полный порядок.
– А вы что, тоже из несчастной категории «гордость класса»?
– Из нее, будь она неладна…
– Немного осталось мучиться. Меньше года…
Ничего особенного: обыкновенное кокетство двух милых отличников. Ах, мы утомлены, мы измучены, нет нам отдыха!..
Между тем пришли. Прошествовали по двору – мимо песочниц, мимо юных мам и молодых бабушек с колясками, мимо вереницы частных автомобилей, мимо старых бабушек, сплетненакопительниц, сплетнераздавательниц – «Здравствуйте! Как поживаете? Добрый вечер!» – мимо каких-то ящиков, баков, темных туннелей-подворотен, сложенных штабелями кирпичей и прочего, что так характерно для уютного понятия «двор», о коем мы давно забыли в наших новых просторных, архитектурно-элегантных кварталах. Игорь, впрочем, помнил. Он сам вырос в похожем дворе у Сокола и теперь смотрел на все с грустной улыбкой узнавания, с понимающе-томной улыбкой человека, который ненароком увидел свои детские короткие штанишки.
