Но, а та, даже когда болела ангиной, украдкой, когда дома не было никого из взрослых, ходила, как штык в ДЮСШ, за что потом конечно в целях воспитания получала.
За взрослыми повторяла, говоря, что ходит на работу, мол, работает – «фигуристкой».
Её тогда по такому случаю не пускали в кино с бабушкой. А это для неё было – всё!.. Ревела, но становилась дисциплинированной.
Потом уже, когда отцом признала Игоря, то старалась быть дисциплинированной в его глазах. Обычно за ужином, хвасталась:
– Я сегодня дорожку делала, тренер хвалила, сказала, что я самая лучшая!
Игорь, смеясь, хвалил:
– Ай, да, доча! Досталось же мне «Золотце»!..
…Было… Как же тяжело выходить из прошлого…
…Открыв глаза, раскладывая фото, что вразброс лежали на журнальном столике, внимательно рассматривая каждую по отдельности, горько рыдая, по-старчески причитал, едва шлепая сухими губами:
– За что? Почему Вы? Лучше бы погиб я…
…Откинувшись на спинку кресла, закрывая глаза, вновь погрузился в недавнее прошлое, вспоминая…
…Вспышка… Он сидел на обочине трассы, на его руках были внуки, они мертвы.
Не ощущая сердечную боль, не стыдясь своих слез, оплакивал, так до конца не осознав потерю самих дорогих его сердцу двух малышей.
В стороне, буквально в 10 метрах от него вспышка взрыва, сквозь темень, вырываясь, пробилось – зарево и копоть.
Он искоса посмотрел на машину, отброшенную с трассы, та на глазах догорала, но это его уже не волновало. Пожилой мужчина был подавлен. Отрешенно, не видящим взглядом смотрел вдаль, где было предначертано умереть его внукам. Качая головой, не веря, что внуки мертвы, тихо всхлипывая, боясь их напугать, сдерживал в себе крик. Сильно мотая головой, глядя с любовью и страхом на них, с болью, стиснув зубы, простонал:
– Бог мой! За что? А-а-а?!
Прижав к себе, дрожащими руками обнимал обмякшие тела внуков. Кажется, что он сходит с ума, не понимая – причину их смерти, бесшумно, внутренним голосом, вознеся голову вверх, монотонно спрашивал:
– Ну, за что? За что? Они же малыши…
– Что они кому-то сделали, а? За что?..
Со стороны уже была слышна сирена, сквозь копоть и дым проглядывал отблеск мигалок. Были слышны крики бегущих навстречу к ним людей.
Вокруг настоящая суматоха.
На превышенной скорости подъехал джип, из него вышли оперативники, три человека, они тут же побежали к месту аварии, где чуть в стороне сидел пожилой мужчина с детьми на руках.
К нему уже бежали женщина врач и два санитара со скорой помощи.
У санитаров в руках были носилки. Запыхавшись, они подбежали к нему, с состраданием наклонившись, осторожно взяв из его рук детей, положа тела на носилки, поспешили к карете скорой помощи.
Женщина, врач, нагнувшись, обняла сидящего в безумии пожилого мужчину, помогла подняться, взяв под руку, удаляясь с места происшествия.
Они шли сквозь копоть, дым, суету оперативников, вспышек камер, но, кажется, что это их не трогало, не один из них не проявил к тому никакого интереса.
Он шёл, еле передвигая ослабшими ногами, врач его вела осторожно под руку, что-то тихо нашептывала, на что тот безразлично кивал головой. В голове был: хаос, мозг не мог переварить происшедшее. В глазах был страх…
…Пустоту ощущал и Виталий. Несмотря на то, что в его камере их, «серых ангелов», было двое. Сокамерник, расположившись на втором ярусе, лежал, уткнувшись к стене носом, казалось, что он спал.
Виталий, стоя у окна, задумчиво поглядывал в него. Неожиданно, с лязгом открылась дверь, охранник объявил о разрешенной прогулке, ядовито, с сарказмом выдавив:
– Эй, «Серые ангелочки!» Идите крылышки разомните!
Виталий, не обращая на него внимания, продолжал стоять, как и стоял.
Сосед, тут же повеселев, спрыгнул со своего лежака. С кривой усмешкой глядя на Виталия, с сарказмом выдавил:
– Слышь, давай копытами двигай, а то кислород мне твой, вонючий порядком надоел.
Скалясь:
– Иди, проветри мошонку и попку. Одним словом – пробздись! Заодно и камера после тебя проветрится!
Не сдерживая себя, скаля зубами, заржал:
– А то, пукаешь много! Бухтишь! Всё тебе не так!..
– Избранный!..
Заметив искры во взгляде Виталия, поспешил к двери, юркнув, вышел.
