— Ну и компания! И что нашел в сапожнике Никитке? Прощелыга и краснобай... Только меня срамишь.
Чеботарь Никита Одинёц был художник-самородок, любитель поплясать. В комнате веселого холостяка молодежь пела, танцевала под гармонь и смело толковала о жизни. Так в селе Федоровка-Бурлацкая возник тайный кружок будущих социал-демократов. Федор связал его с екатеринославской партийной организацией.
Особенно льнул к студенту тринадцатилетний Влас Чубарь. Не по годам развитой хлопчик ходил по пятам за Федором, внимал каждому его слову. Федор обнаружил его как-то на недостроенной колокольне — сидел, свесив ноги над бездной. Такой ничего не побоится! У Власа тысячи вопросов и обо всем свое суждение:
— Бог... За шесть дней сотворить землю, солнце и все живое? А почему господь теперь не занимается таким волшебством?
Обнимая юного Власа за плечи, Федор говорил:
— Сам-то как думаешь, почему?
— Я и отцу Феофану на уроке закона божьего сказал: «Не может такого быть. Чистая брехня!» А он... — И Влас смущенно опустил голову.
— Поставил в угол коленями на горох?
— Откуда вы знаете? — удивился мальчик. — Еще батьке нажаловался. Тато схватили чересседельник и тоже всыпали... Спрашиваю: «За что? Я все лето молился: «Господи, пусть наше жито уродит!» А бог не послушался, выбил градом наш хлеб до колоска... Зачем же нам церкви и попы?» Потом три дня сидеть не мог...
Федор ласково потрепал непослушный чуб юного бунтаря:
Ты сам на все правильно ответил. Святые, рай, черти — сказки для темных людей. Надо же панам чем-то держать народ в повиновении. А что это, Влас, у тебя под мышкой?
Хлопчик бережно развернул материн платок.
— «Происхождение человека». Сочинил англичанин, по фамилии Дарвин. Заведующий школой Лямцев дал мне. Читали?
— Читал. Вижу, педагог у тебя отличный.
До поздней ночи бродили они по улицам спящего села.
Ярко светила луна, и в ее призрачном свете лицо юного Власа казалось удивительно одухотворенным, а ясные и доверчивые глаза не по-детски серьезными.
...Вот почему сегодня, направляясь в Федоровку-Бурлацкую, Сергеев с волнением ждал предстоящих встреч. Как-то сложились судьбы его молодых кружковцев? Влас Чубарь... Почему в душу запал образ этого хлопчика? Наверное, уже оставил школу и крепко стиснул в ладонях чапыги плуга. Земля! Его земля — кормилица, а он — помощник отцу и сам уже хлебороб...
Федор вошел в село. Те же белые мазанки в тенистых садах, старые вывески на монопольке и корчме. Только церковь новая. Колокольня горделиво возвышалась над скопищем убогих хат. Творение попов и Егоровой артели.
Федор направился к хате сапожника. У Никиты он узнает все сельские новости.
Но что это? Хибарка Одинца покосилась и осела, окна крест-накрест заколочены досками. Где же весельчак Никита?
Говорливая соседка пояснила: Одинец еще зимой перебрался в Лоцманскую Каменку на Днепре.
— И за те вечерницы интересуетесь? — спросила молодица. — Ой, и было ж тут шуму на все село! Понаехали жандармы, запретили всякие сборища, а самого Никиту нагаями покрестили... За що? А за то, що гарно спивали парубки в его хате. Правда, люди балакают, что на тех вечерницах хлопцы сильно лаяли начальство, похвалялись даже поделить панскую землю меж сельской голытьбой. И за Власа Чубаря интересуетесь? Перед самой пасхой зробили в его хате обыск, нашли какие-то недозволенные бумаги. Били его стражники да сотские. А оно ж еще дите безусое, косточки у него квёлые! Можно ли такого бить? — Молодуха пригорюнилась, вытерла кончиком платка слезу.
— А Влас живет все там же?
Женщина готовно встрепенулась.
— Там, там, в конце села. У них на крыше заместо дымаря чугунок с выбитым дном — никак грошенят на кирпич не соберут.
Усадьбу Чуба рей Федор отыскал сразу. Родители Власа в поле, а сын хозяйничал дома. Не знал, куда усадить неожиданного гостя. Рассказал, что стряслось в Федоровке этой весной.
— Кто-то доказал на наш революционный кружок... Когда похватали всех, и до меня очередь дошла. Все спрашивали: «Где взял преступные книжки? Кто написал возмутительные вирши?» Но я так и не сказал. Потом меня выпустили за малолетством.
