Человек с горящим сердцем - страница 113
Прокурор перебил Наседкина:
— Вас привлекали где-либо по делу, схожему с делом обвиняемого?
— Я отсидел полтора года в царской тюрьме. Говорит ли это против меня, господин судья?
— Нет, — с напускным беспристрастием ответил тот.
— Вы социалист и поэтому не считаете нужным повиноваться законам? — спросил прокурор.
— Вопрос серьезный. Приходите вечером в наш клуб, и там охотно вам все разъяснят.
Прокурор пожал плечами и стал внимательно слушать полицейского инспектора, который подсел к нему. Федор поднялся:
— Господин судья, обратите внимание! Может быть, и я возьму в советники кого-либо из моих товарищей?
— Они не входят в состав суда. Почему вы нарушили закон, устроив митинг без разрешения властей?
— Народ не утверждал драконовых законов.
— Вот как! А я полагал, что Квинсленд управляется народом.
— Тем хуже для вас, если вы так считаете.
—На третий день процесса Дом правосудия ломился от публики.
— Есть ли у вас еще свидетели? — спросил судья у Сергеева.
— Сколько угодно! Но сперва дайте для ознакомления протоколы предыдущих заседаний. Я кое-что забыл...
— Ваша честь! — взорвался прокурор. — Подсудимый просто затягивает процесс. У него отличнейшая память.
Судья согласен. Это известный прием социалистов. Но отказать обвиняемому нельзя. Сергеев не спеша листал дело, а полковник Мур и прокурор нетерпеливо ерзали в креслах. Возвратив протоколы судье, Федор попросил вызвать свидетеля мистера Арчибальда Чезвика. Появился элегантно одетый человек с интеллигентным лицом. Федор задал ему кучу вопросов. Оба использовали суд для пропаганды социалистических идей. Их шутки вызывали в публике оживление.
Нервно пощипывая рыжеватые усы, прокурор стал допрашивать свидетеля:
— Ваша специальность, мистер Чезвик?
— М-м... Я — легализированный вор.
— Что-о? Повторите.
— Ну, как бы вам это сказать... — щелкает тот пальцами. — Я — маленький паразит, эксплуататор. Я присваиваю чужой труд. Дело в том, что... у меня лавчонка и два приказчика.
Зал веселится, кто-то выкрикивает: «Браво, Арчи!» Улыбается даже судья, но прокурор серьезен.
— Что вам известно по поводу устройства обвиняемым митинга?
— Митинга? Мистер Сергеев его не организовывал. Он прогуливался по тротуару, за ним шла толпа, а он ей говорил: «Расходитесь! Я просто размышляю вслух — о свободе слова, о том, как полиция попирает достоинство человека!» Вот и все, сударь.
— Раз оратор говорил, а люди его слушали — значит, был митинг! — настаивал прокурор.
— Митинг? — удивился Федор. — Это слово имеет совсем иное значение! Загляните-ка в словарь! Я настаиваю.
Доставлена «Британская энциклопедия». Все роются в ней, отыскивая и обсуждая толкование слова «митинг».
Четвертый день процесса начался с показания свидетеля ирландца Гарри О’Даффи. Сергеев спросил у него:
— Много ли было на улице людей, слушавших меня? И скажите, где вы сейчас работаете?
— Много. Если бы каждый взял по кирпичу из Дома правосудия, от него не осталось бы и следа. Работаю? Я член прогулочной артели. Она утаптывает тротуары и шагами измеряет улицы Брисбена в поисках работы.
— А где вы работали в последний рае, мистер О'Даффи?
— В дармовом отеле его величества короля Англии — «Бога-Род». В эту тюрьму меня упрятали якобы за устройство воскресного митинга. За месяц я заработал там шиллинг... Есть на что разгуляться!
Прокурор не пожелал его допрашивать.
— Свидетель Вук Бранчич, где вы работаете?
— В железнодорожном депо. Здесь правительство в обмен на часть моих сербских сил дает немного денег.
— Вижу, вы сочувствуете подсудимому, — сказал прокурор. — Вы знали, что он будет выступать?
— Нет. Но я знал, что и в это воскресенье непременно найдется очередной храбрец. Не перевелись еще в Брисбене ценящие свободу люди!
Допрос свидетелей и подсудимого закончен. Судья сказал:
— Поскольку существует циркуляр комиссара полиции о запрете таких сборищ, я приговариваю подсудимого к штрафу в пять фунтов стерлингов или месяцу тюрьмы. Суд королевской скамьи окончен.
— Ваша честь! — запротестовал прокурор. — Случай безобразный, и подсудимому следовало бы дать по меньшей мере...
— Господин прокурор, — сказал полковник Мур, — вы свое право уже использовали. Суд окончен.
