После того, как установка заработала в требуемом режиме, можно было переходить к главному: сканированию биополя города и последующему вычленению и улавливанию положительной его части. Работа предстояла большая, и Саймон решил впрок запастись едой, чтобы в дальнейшем не отвлекаться на это.
Он подъехал к магазину и, не очень-то утруждая себя выбором, купил первое, что подвернулось. В окно бара он увидел Фрэнка, и у него возникла мысль осторожно расспросить его, не появлялся ли в городе профессор.
Войдя в бар, он услышал дружный общий хохот. Центром внимания был Алан, который что-то втолковывал невысокому худому человеку по имени Патрик Формэн. Саймон подошёл к столику Фрэнка, поприветствовал его и сел рядом.
— По какому случаю веселье? — спросил он.
— Алан иногда незаметно включает свой магнитофон на запись, и обязательно кто-нибудь попадается, — смеясь, объяснил Фрэнк. — Вчера он записал Патрика, когда тот, пьяный, рассказывал, как он свою жену в строгости держит. Будто никто не знает, что он дома и рта без её команды раскрыть не смеет!
— А-а, — протянул Саймон, — а я думал, опять этот немец, Штибер, очередной свой фокус провернул.
— Нет, — помотал головой Фрэнк, — его последние два дня вообще никто не видел. Может, уехал? Мы бы расстраиваться не стали — и это ещё мягко сказано.
Они ещё немного поговорили: Фрэнк спросил, как он устроился, не нужно ли чего. Саймон заверил его, что всё просто прекрасно, попрощался и ушёл.
До конца дня он работал, с переменным успехом генерируя биополе. В целом, получалось успешно, но иногда без каких-то видимых причин установка начинала вести себя очень странно: её ровный гул срывался на истерический визг, и индикатор накопления поля падал на ноль. Всё же ему удалось заполнить полем два контейнера, что само по себе было несомненной удачей: для того, чтобы начать эксперименты по воздействию, этого вполне достаточно. Саймон выключил установку и посмотрел на часы: двадцать минут первого ночи — поздновато даже для визита профессора — и лёг спать.
Проснулся он поздно и с ощущением, что что-то произошло. Некоторое время он пытался понять, что навело его на такую мысль. Оказалось, тишина. Практически, полная тишина, неестественная даже для такого небольшого городка, как Вудлэйк.
Саймон быстро оделся и вышел на улицу. Там не было ни души, и это тоже было странно. Куда подевались все люди? Присмотревшись, он увидел вдалеке две фигуры, стоявшие где-то в районе бара Алана. Он вернулся во двор, завёл грузовик и поехал туда.
Подъехав, он увидел Фрэнка, который стоял возле бара и, по-видимому, что-то высматривал в окно.
— Эй, Фрэнк, что ты там увидел? — спросил Саймон, выпрыгивая из кабины.
Тот ничего не ответил, и Саймон подошёл вплотную и тронул его за рукав. Фрэнк и тут не отреагировал, и тогда Саймон, сделав ещё шаг вперёд, заглянул в его лицо. Фрэнк стоял с остекленевшим взглядом, на его лице не двигался ни один мускул.
— Забавно, Саймон, не правда ли? — раздался сзади голос профессора Граудица.
Саймон обернулся и был поражён произошедшей в его внешности перемене. Не было ни уродливой шляпы, ни нелепого плаща. Профессор был одет в элегантный костюм; светлая рубашка, галстук и начищенные до нестерпимого блеска ботинки делали его более похожим на светского льва, нежели на учёного.
— Давайте войдём вовнутрь, поговорим, — предложил он. — Не волнуйтесь, с вашим приятелем ничего не случится. Если, конечно, сильный ветер не поднимется.
В баре было то же самое: и посетители за столиками, и Алан за стойкой — все находились в состоянии какого-то транса. Профессор по-хозяйски прошёл за стойку, налил себе в стакан виски.
— Да, забавно, — снова повторил он, отхлебнув из стакана, — и вот так весь город. А знаете, что самое забавное? В это состояние их привели их же собственные проклятия, которыми они так щедро осыпали меня три года. Приходилось терпеть: у меня ведь не было вашего улавливателя частиц. Ну, ничего. Сегодня я нажал всего лишь одну кнопочку на пульте дистанционного управления, и моя установка вернула им всё сторицей. И вот они стоят, парализованные негативным биополем, ничего не слышат, не видят и не понимают. Мало того, когда я верну их к жизни, они ничего не будут помнить. Так что сейчас с ними можно делать всё: достать из кармана бумажник или зайти в дом и вынести все ценности…
