Саймон не знал, как себя вести. То, что рассказывал профессор, очень смахивало на бред — опасный бред маньяка, возомнившего себя Наполеоном. Действительно, он, Саймон, дал короткое интервью корреспонденту журнала, выходящего под девизом «Обо всём — понемногу». Там он вкратце рассказал о цели своих исследований: излечение человека от болезней и стрессов путём воздействия положительным биополем. Граудиц, по его словам, работает «с противоположным знаком». Что это может означать? Может, всё просто: профессор элементарно свихнулся, что не такая уж редкость в научной среде? Хотя, судя по тому, как оперативно он разобрался и в сути установки Саймона, и в его проблемах… И ведь самое главное: конечно, возможно воздействие и отрицательным биополем, и его последствия предположить нетрудно.
— Понимаю, — усмехнулся Граудиц, — вы сейчас размышляете, в своём ли я уме. Хорошо, не буду настаивать на вашем согласии сейчас. Два-три дня у вас есть. А вот дальше вам придётся выбирать: или вы — мой единственный помощник, или один из многих моих будущих рабов.
Он встал, взял свою шляпу, глубоко надвинул её на голову и пошёл к выходу.
— Доброй ночи, Саймон, — произнёс он не оборачиваясь. — И мой совет — не глупите!
Конечно, ни о каком сне не было и речи. После его ухода Саймон некоторое время сидел в состоянии совершенной прострации, затем сварил кофе и стал размышлять. Ну, и дела! Он, Саймон Гарднер, молодой учёный-биофизик, приехал в тихий провинциальный городок, чтобы заняться своими исследованиями, а вместо этого в первый же день оказался вовлечённым в какую-то дикую криминальную авантюру! Насколько серьёзно следует отнестись к тому, что рассказал ему Граудиц? Он допил кофе и пошёл в свой вновь оборудованный кабинет.
Включив компьютер, Саймон вышел в Интернет и после двухчасовых поисков стал суммировать то, что ему удалось найти.
Итак, профессор Граудиц Отто Юрген. Блестящий учёный с мировым именем и совершенно неуживчивый, непредсказуемый человек. Постоянные скандалы на научных конференциях, бойкот коллег, ссоры с работодателями. Какая-то тёмная история с «Браун&Флетчер Индастриз», которая обвинила Граудица в том, что он не выполнил её производственный заказ, а довольно внушительный аванс возвращать отказывается. Несложившаяся карьера преподавателя, уход — опять-таки, со скандалом — из Гумбольдта, Сорбонны и Гарварда. И остальное в таком же духе. Странно. Саймон познакомился с профессором, когда тот несколько раз приходил в лабораторию Доусона. Он очень доброжелательно разговаривал с Саймоном, интересовался его работой — совсем не похоже на то, что выложено о нём в Интернете. Правда, Саймон помнил и то, как однажды, войдя в кабинет шефа сразу после ухода от него Граудица, он увидел, что тот сидит, обхватив руками голову, и без конца повторяет: «Какого чёрта я с ним связался»?
Саймон махнул рукой: ничего понять невозможно, так что лучше лечь спать, а там — увидим.
Через два дня, впрочем, он склонен был расценивать визит профессора как какое-то недоразумение. Городок продолжал жить своей полусонной жизнью, в которой никогда ничего не происходило, и на фоне всего этого ночной разговор стал ему представляться не более, чем неуместной шуткой или розыгрышем.
В первый из этих дней он ждал продолжения начатого разговора, но время шло, а профессор не появлялся, и тогда он занялся доработкой своего оборудования: смонтировал блок, который подавал в накопитель постоянный ток, вследствие чего частицы биополя перестали двигаться хаотично, и только после этого преобразовывал их в волну. Профессор оказался прав: сила воздействия резко возросла — он проверил это на себе, использовав часть ранее запасённых резервов положительного биополя.
Работая, он нет-нет, да и возвращался мысленно к ночному визиту. Уж слишком многое было за то, что сказанное профессором — правда. Здесь и странное поведение его у магазина (теперь Саймон не сомневался, что Граудиц спровоцировал Тедди на выброс отрицательных эмоций и загнал их в улавливатель направленного действия), и полная компетентность в вопросах воздействия биополя и принципах работы с ним. В общем, не оставалось сомнений в том, что события назревают, но поделать с этим было ничего нельзя, приходилось лишь ожидать их.
