За день до операции Кристина, обычно далекая от всякой мистики и предчувствий, увидела пугающий и странно отчетливый сон. Ей снилось, что земля уходит у нее из‑под ног; она дико раскачивалась, беспорядочно размахивала руками и все роняла; во сне у нее почти полностью пропало ощущение конечностей, и они перестали ее слушаться.
Сон Кристину напугал.
— В жизни ничего такого не видела, — жаловалась она. — Никак не выкину из головы.
Она так нервничала, что мы решили спросить совета у психиатра.
— Предоперационные страхи, — успокоил он нас. — Совершенно нормально, случается сплошь и рядом.
Но вечером того же дня сон сбылся\ У Кристины стали подкашиваться ноги, она неловко размахивала руками и роняла вещи.
Мы снова пригласили психиатра. Было заметно, что этот повторный вызов раздражил его и — на секунду — смутил и озадачил.
— Истерические симптомы, вызванные страхом операции, — отчеканил он наконец. — Типичная конверсия[36], я сталкиваюсь с этим постоянно.
В день операции Кристине стало еще хуже. Она могла стоять, только глядя прямо на ноги, и ничего не могла удержать в руках. Если она отвлекалась, руки ее начинали блуждать. Потянувшись за чем‑нибудь или поднося еду ко рту, она сильно промахивалась, что наводило на мысль об отказе какой‑то важной системы управления движениями, отвечающей за базовую координацию.
Она даже сидела с трудом — все ее тело «подламывалось». Лицо Кристины одрябло и утратило всякое выражение; нижняя челюсть отвисла; исчезла даже артикуляция речи.
— Что‑то со мной не то, — с трудом выговорила она бесцветным, мертвым голосом. — Совсем не чувствую тела. Ощущение жуткое — полная бестелесность.
Это загадочное заявление смахивало на бред. Что за бестелесность?! Но, с другой стороны, ее физическое состояние было не менее загадочным! Полная потеря мышечного тонуса и пластики по всему телу; беспорядочное блуждание рук, которых она, казалось, не замечала; промахи мимо цели, словно до нее не доходила никакая информация с периферии, словно катастрофически отказали каналы обратной связи, контролирующие тонус и движение.
— Странные слова, — сказал я интернам. — Не могу представить, чем они могут быть вызваны.
— Но, доктор Сакс, ведь это истерические симптомы — психиатр же объяснил.
— Объяснить‑то объяснил, но видели вы когда‑нибудь такую истерию? Давайте подойдем феноменологически — отнесемся ко всему, что мы видим, как к реальности. Допустим, что состояние ее тела и сознания не вымысел, а психофизическая данность. Что может привести к такому кризису координации движений и восприятия тела?.. Это не проверка вашей компетентности, — добавил я, обращаясь к интернам, — я озадачен не меньше вашего, поскольку сам никогда не видел и представить себе не мог ничего подобного.
Мы стали думать, каждый по отдельности и все вместе.
— А что если это бипариетальный синдром?[37] — спросил один из них.
— Возможно, — ответил я. — Выглядит все, как если бы теменные доли не получали обычной сенсорной информации. Давайте‑ка проделаем тесты на сенсорику, а заодно проверим функцию теменных долей.
Так мы и сделали, и стала вырисовываться некая картина. Собранные данные свидетельствовали о том, что у нее по всему телу, с головы до кончиков пальцев, отказало суставно–мышечное чувство. Ее теменные доли работали — но работали вхолостую. Возможно, Кристина действительно находилась в истерическом состоянии, но произошло и что‑то гораздо более серьезное. Никто из нас никогда с подобными ситуациями не сталкивался; даже воображение нам тут отказывало. Пришлось опять вызывать специалиста, но на этот раз не психиатра, а физиотерапевта.
В силу экстренности вызова специалист прибыл немедленно. Широко раскрыв глаза при виде Кристины, он быстро провел тщательное общее обследование, а затем приступил к электротестированию нервной и мышечной функции.
— Совершенно исключительный случай, — сказал он наконец. — Никогда не сталкивался ни с чем подобным ни на практике, ни в литературе. Вы правы, у нее пропала вся проприоцепция, от макушки до пяток. Она вообще перестала получать сигналы от мышц, суставов и сухожилий. Слегка нарушена и остальная периферия — затронуты тонкое осязание, ощущение температуры и боли и, в незначительной степени, моторные волокна. Но основной ущерб — в области сигналов о положении и движении.
