ГЛАВА VI, где говорится о том, как я познакомился с одной женщиной и одним мужчиной.
Тогда-то я и познакомился с Моурисом.
Но сперва я должен рассказать одну историю, касающуюся только меня. Пусть меня извинят, я очень не люблю рассказывать такого рода случаи и не понимаю, как вообще могут люди писать романы о любви, потому что любовная история интересна только непосредственному участнику событий; и, мне кажется, потратить пятьсот листов бумаги на описание того, как некая дама вздохнула в ваших объятиях, не большее удовольствие, чем столькими же словами рассказать о наслаждении выпить две бутылки хорошего коньяка. Все эти удовольствия - эфемерны и субъективны, и важны они лишь для заинтересованного лица и для аптекарей, наживающихся на торговле лекарствами.
Однако в этом случае я вынужден, хочу я этого или нет, рассказать вам о единственной своей встрече с Натальей.
Наталья была девушкой, какие умеют нравиться любому, то есть очень современной. Была похожей на миллионы других девушек, и, возможно, если бы я спешил на поезд, опаздывал к себе в контору или, проведя два часа без сигарет, шел к табачному киоску, я бы даже не обратил на нее внимания. Но в тот миг, когда мимо меня проходила Наталья, делать мне было абсолютно нечего, и я подумал, что вижу чудо. Мы оба шли в одном направлении, и я догнал ее и сказал вежливо:
- Добрый день, сеньорита.
- Я не разговариваю с людьми, которые мне не были представлены, кабальеро, - ответила она неприветливо и сухо.
Мне стало неловко.
- Если так... я не пойду с вами рядом.
- Это будет самое лучшее.
- Может быть, поискать кого-нибудь, кто бы нас друг другу представил?
- Поищите.
- Вы Гомеса знаете?
- Кто он такой?
- Мой шеф.
- Не знаю.
- А сеньору Перес?
- Жену архитектора?
- Нет, адвоката.
- Тоже не знаю.
Я назвал еще шесть или семь имен. Ни одного общего знакомого у нас не было.
- Какая жалость! - простонал я.
- Учитывая, что познакомиться нам невозможно, - сказала она, уже немного нервничая, - давайте расстанемся. Больше я не могу говорить с вами ни секунды.
- Подождите! - воскликнул я: меня осенила вдруг великолепная мысль. - Вы знаете дона Алехандро Лерру? Я его видел как-то вечером в театре, на расстоянии.
- Я тоже его видела, издалека, на одной вечеринке.
- Слава тебе Господи! - И я с облегчением вздохнул.
- Но ведь он вас не знает.
- Неважно; как вы думаете, если бы мы пришли к нему и сказали: "Будьте так добры, представьте нас друг другу, потому что мы не находим никого, кто бы это мог сделать", неужели бы человек, который целый день занят именно такого рода проблемами, нам в этом отказал?
Наталья задумалась.
- Пожалуй, что нет.
- Тогда все в порядке, будем считать, что нас друг другу представили.
- Очень хорошо, - согласилась она. - Моя семья не может быть недовольна, что я общаюсь с человеком, которого мне представил министр иностранных дел.
И мы пошли вместе.
Когда мы свернули на Ретиро, я взял ее под руку. Она не протестовала. Когда мы миновали Партерре, я потянулся было поцеловать ее нежно в глазки; но она мне сообщила, что, если ресницы попадут ей в глаза, те начнут слезиться, зато помаде у нее на губах опасность эта ни в малейшей мере не угрожает. И для того, чтобы она не сочла меня неделикатным и бесчувственным, я поцеловал ее в губы. Похоже, неприятно ей не было.
После этого мы стали развлекаться. Я сказал ей несколько приятных глупостей, мы выпили полдюжины коктейлей, и я лез из кожи, чтобы показаться ей интересной личностью. Она спросила меня:
- Кто ты такой?
И я ответил:
- Гостиничная крыса.
Взволнованная, она сжала мне руку. А потом мы решили отправиться поужинать в придорожном ресторанчике "Посадочная площадка". Для такого, как я, это дорогое удовольствие, и я, сделав вид, что очень обрадован, предложил:
- Пошли пешком!
- Пешком?! Ведь это больше десяти километров.
- Ну конечно, - мирясь с неизбежностью, сказал я. - Это была просто шутка. Сейчас же берем такси.
Она нахмурилась.
- Эти шутки мне не нравятся, - сказала она. - Мы поедем в твоей машине. Она далеко?
