- Я окоченел, - сказал я, отбивая зубами дробь. - Подозреваю, что в этом доме вообще не включают отопление. У вас тоже холодно?
Жилец с цокольного этажа ответил не сразу.
- Нет, - сказал он наконец, - немножко топят, хотя, вообще-то, недостаточно. Радиаторы, когда к ним подходишь, хоть и не горячие, но все же теплые.
- Потому что вы ближе к котельной; но на что хотите поспорю: больше килограмма угля в день истопники не сжигают.
- Как бы то ни было, - сказал озабоченно жилец с цокольного этажа, - происходит нечто очень странное. Едва затопят, по всему этажу разносится... запах чеснока.
- Чеснока?!
- Хоть нос затыкай.
- Ладно, я иду жаловаться, что не топят, - сказал я, видя, что сеньор с цокольного этажа переводит разговор на другую тему.
И я спустился по лестнице до конца.
Вид у привратника, как всегда, был сонный, козырек огромного кепи, вмещавшего всю его голову, закрывал лицо до самого рта, и похоже было, что привратник погружен в глубокое раздумье.
- Добрый день, - поздоровался он, разглядев мои ноги; только ноги он и мог видеть из-под своего козырька.
- Не очень-то добрый, - не согласился с ним я. - Холод в квартире страшный.
- Страшный, говорите?..
- Даже чернила замерзают.
- Хм, - хмыкнул привратник. - Замерзают чернила - это плохо.
- Наверняка вы совсем не топите.
Привратник запрокинул назад голову и получил возможность обратить на меня изумленный взгляд.
- Топлю каждый день. С пятнадцатого ноября по пятнадцатое апреля, как предусмотрено контрактом.
- Ну тогда, наверно, трубы засорились.
- Трубы великолепные. Усовершенствованной системы. Вы же знаете, мы обогреваем горячим воздухом...
- Если бы горячим! Пойдемте посмотрим на котел.
Привратник запротестовал, я настаивал и в конце концов направился решительным шагом в котельную. Привратник, ворча, последовал за мной, и мы почти одновременно вошли в темную и сырую комнату в подвале, где стоял котел.
- Ну и холодина! - пробурчал я, кутаясь еще плотней.
Я включил свет и увидел нечто совершенно невероятное.
Вокруг погасшей топки сидели шестеро ребятишек и дули ритмично в широкие резиновые трубы.
- Мои дети, - уныло пробормотал привратник, показав на них рукой, которую с трудом выпростал из непомерно длинного рукава.
Увидев, как я ошеломлен, привратник стал объяснять:
- Они в эти трубы дышат. Хоть немного тепла, а идет. До вашего этажа, конечно, не доходит...
- Но в течение четырех дней на прошлой неделе... - начал, запинаясь, я.
- Да, - перебил он меня, - в те дни у троих младших была температура. Когда эпидемия гриппа, в доме всегда бывает немного теплее.
И, вздохнув так, что козырек поднялся на два сантиметра вверх, добавил:
- Домовладелец платит им по два реала в день каждому.
После этого я и предложил Самбрано у меня пожить.
Теперь мы с агентом если и говорили о чем, то только о возможной покупке машины, или же, комментируя и шумно обсуждая, читали вместе серо-зеленую книжку. Мы уже знали ее наизусть, но самозабвенно и с чисто религиозным чувством перечитывали снова и снова.
- Это наш Коран, - гордо повторял Самбрано.
Я старался от него не отстать и тоже ее превозносил:
- Да, всем книгам книга! Слов мало, но все нужные! Не понимаю, почему я не поддаюсь!
Послушать, как мы обсуждаем и толкуем книжку, каждое воскресенье приходили шесть-семь агентов, коллег Мойсеса Самбрано, и наконец, услышав о необычном случае, меня посетил их начальник. Он спросил, не ездил ли я раньше на велосипеде. Я ответил, что нет. А на роликах не катался? Я ответил, что нет. А на трамвае не ездил? Только когда без этого нельзя было обойтись. Он пробормотал что-то о "злостном пешем хождении" и, качая головой, ушел, как от постели безнадежно больного уходит врач.
Так прошло семь месяцев. Мы с Самбрано перестали видеться; но однажды он появился снова, и на этот раз в руках у него был толстый том мемуаров, где восстанавливалась вся, час за часом, история наших с ним деловых отношений. Книга была озаглавлена "Трудный случай". А ниже, в скобках и более мелким шрифтом, подзаголовок: "Попытка продать автомобиль дону Хорхе Диасу". Самбрано попросил меня подписать бумагу, удостоверяющую истинность описанных в его книге событий, что я и сделал с удовольствием. Со своей книгой Самбрано уехал в Соединенные Штаты. Уже два года, как эти мемуары, снабженные обширными примечаниями, опубликованы в качестве руководства для тех, кто хочет стать крупным бизнесменом. А вчера я узнал, что по этой книге в Голливуде снимают фильм и называться он будет "Джон, продавец автомобилей".
