Никакого удовольствия Уилл не испытывал. Гнев сгорел в яростной схватке. Победа ничего не изменила и не поправила. Да и сам Хансбро остался таким же, каким и был. «По крайней мере я сделал то, что должен был сделать», — сказал себе Уилл.
Теперь Хансбро вполне мог убить его при случае. И всё же никакое убийство уже не помогло бы бородачу смыть позор и унижение от поражения, которое он потерпел на глазах у всего Коронадо. Здесь, на Пэлас-стрит, в самом центре города, в этот час наступающих сумерек был развеян миф о непобедимости Вика Хансбро.
Как случившееся отразится на самом Вике — об этом оставалось только гадать.
Кейт Кэнадей всё ещё стояла с карабином наизготовку в открытой коляске, и именно её громкий, с издевательской ноткой голос заставил Уилла обернуться.
— Ну что, Алек? Видел, как выпустили пар из этого бородатого мешка? Хорошо бы, на его месте оказался ты, старый проходимец!
«Алек? Кейт Кэнадей сказала «Алек»? Уж не Алек ли Вэггоман?»
Взгляд Уилла перескочил на широкоплечего, представительного мужчину с широкими белыми усами, который только что прошёл мимо Дейва Вэггомана.
«Так вот он какой, этот почти легендарный Алек Вэггоман». Не спеша и с достоинством, не обращая внимания на Кейт, он ступил с тротуара и шёл по улице к месту событий. Зрители притихли. И даже Уилл Локхарт с любопытством всматривался в крупное, неровное, с резко очерченным носом лицо. Первое впечатление — да, это настоящий мужчина.
В твёрдом, спокойном взгляде чувствовалась властность. А ещё Уилл понял вдруг, что никакие полномочия, переданные Вику Хансбро хозяином, никакая жестокость и никакая сила никогда не смогут заменить внутренней уверенности, достоинства и силы, проступающих в каждом жесте и взгляде этого человека, принимающего их как данность.
Взгляд Вэггомана — какой-то странный, словно пустой, — на мгновение задержался на Локхарте. Уилл ждал, настороженно посматривая по сторонам и пытаясь восстановить дыхание.
Несколько секунд Вэггоман молча взирал на разбитое в кровь лицо поверженного Хансбро. Потом повернулся и уже внимательнее посмотрел на едва держащегося на ногах, обливающегося потом Уилла. Вопрос прозвучал спокойно и состоял всего лишь из двух слов.
— За что?
— Вы — Вэггоман, хозяин «Колючки»?
— Да.
— Тогда спросите у своего сына, — грубовато ответил Уилл. — Поинтересуйтесь у вашего управляющего.
— Я спрашиваю тебя, — всё так же спокойно, не повышая голоса, сказал Вэггоман.
— За двадцать шесть мулов, которых они расстреляли сегодня у солёного озера, — холодно ответил Уилл. — За четыре фургона, которые они сожгли. За верёвку, на которой меня таскали по земле. Ещё вопросы будут?
Тень какого-то чувства скользнула по суровому, будто вырубленному из камня, лицу. И голос на этот раз прозвучал суше.
— Я так понимаю, обошлись с тобой грубо. Я тебя знаю?
— Меня зовут Уилл Локхарт.
— Нет, не знаю. Впервые слышу это имя. — Вэггоман замолчал, и у Уилла снова возникло странное ощущение, будто этот человек существует в каком-то ином мире, за мутной завесой почти неподвижного взгляда. — Произошла ошибка, — продолжил наконец старик. — Утром пойдёшь в банк и скажешь Джорджу Фриллу, чтобы расплатился с тобой по справедливости за мулов и фургоны. Он заплатит. — Каменное лицо чуть заметно дрогнуло. — Вижу, свой интерес ты уже получил, — добавил Алек Вэггоман, кивком указав на распростёртого в пыли Хансбро.
Уилл слушал и с трудом верил тому, что слышит. Мало того, на лицах зрителей отражалось то же недоумение. Некоторые растерянно переглядывались. Между тем старик подошёл к Дейву, наблюдавшему за всем происходящим с хмурой миной. Короткое распоряжение было явно рассчитано на широкую аудиторию.
— Отвези Хансбро на ранчо. Остальные пусть возвращаются туда же. И чтобы никаких неприятностей. Кто спокойно добраться не сможет, будет уволен.
Старик снова шагнул на тротуар, и толпа молча расступилась перед этим высоким человеком с белыми усами. Никто даже не попытался остановить Алека Вэггомана — ни репликой, ни вопросом, и он прошёл мимо, будто не заметив никого. Со стороны казалось, старик и существует отдельно от всех.
