Человечье мясо - страница 18

Шрифт
Интервал

стр.

- А коммунизм? - спросила она, шагнув ко мне.

- Ну, конечно! - воскликнул я. - Я же не говорю, какая из этих идей лучше. В этом-то и вся штука. Человечье мясо коммунизма!

- Хорошо, - сказала она и, тяжело дыша, вплотную приблизилась ко мне. Может ли быть счастливо человечье мясо?

- Может, - твердо сказал я, - когда оно подставляет топору кость, от которого топор отскакивает, получив зазубрину. Потом это мясо переламывает топорище и хватает за горло идею топора. Человечье мясо имеет свои идеи, - с гордостью заявил я. - Лучшая его идея - идея борьбы.

- Скажите, может ли любить человек в наш век? Я хотела сказать, может ли любить человечье мясо?

- Да, - сказал я, - может. Только в наш век это не самое главное. Человек всегда должен делать самое главное. Настоящий человек из человечьего мяса должен научиться приносить в жертву самое дорогое во имя самого важного. Тому мы имеем неоднократные примеры в тысячелетней истории народов. Чей подвиг выше, Абеляра, который во имя своей любви к [край страницы оборван, далее несколько слов восстановлено по смыслу]. Элоизе пошел на все и был оскоплен, или Агамемнона, пожертвовавшего своей дочерью Ифигенией, чтобы спасти свой народ?

- Вы очень любите свою жену? - медленно спросила она.

- Очень, - ответил я.

- А я не люблю своего мужа...

В это мгновение, звеня стеклами, распахнулась балконная дверь и на пороге появился муж. Под мышкой у него был зажат поросенок.

- Это что же такое делается, товарищ Ермилов? - зловеще спросил муж, пристально смотря на нас. - Приютил я вас, больного советского человека без портков в своем родном доме, а вы чужих дамочек разными фиглями-миглями завлекаете?

Поросенок под мышкой мужа взвизгнул.

- Сидеть! - грозно прикрикнул муж и ляпнул ладонью по пятачку.

- Как хорошо, что ты привез поросенка... и сам приехал, - воскликнула милая молодая женщина, - а мы тут с Владимиром Владимировичем придумывали всякие имена. Только не решили, какое лучше: Ифигения или Элоиза.

- Хай будет хоть философия, - мрачно сказал муж и, пристально глядя в глаза жене, заорал: - Ты мне яйца не крути всякой интеллигенцией. Сами умеем.

- Как вы смеете?! - закричал я и бросился к нему. - Кто вам дал право оскорблять невинную женщину?!

- Сидеть! - презрительно процедил муж сквозь зубы, и я увидел перед своим носом занесенную ладонь с растопыренными пальцами. - Так.

- Как тебе не стыдно? - вспыхнув, закричала милая молодая женщина. - В эпоху, когда мы каждый день приближаемся к первой фазе коммунизма...

- Хрен с ним, - заявил муж, - с коммунизмом. По-твоему выходит, из-за коммунизма человек должен терпеть, чтобы его баба всякому давала? Да?

- Послушайте, - тихо сказал я, - если вы не перестанете оскорблять свою совершенно ни в чем не повинную жену, я выброшу вас на улицу.

- Кого? Меня? - заорал муж и подавился смехом.- Ты-то? Да я тебя, как вошу одним махом придавлю.

- Человечье мясо, - сказал я, глядя на торчащую перед моим носом занесенную ладонь с растопыренными пальцами.

Муж сложил ногти больших пальцев, чтобы показать, как будет меня придавливать. Воспользовавшись некоторым облегчением своего зажатого положения, поросенок хрюкнул, дернулся и, выскользнув из-под мышки своего хозяина, с диким визгом полетел через балконные перила на улицу.

- Человечье мясо, - сказал я, отстраняя руку мужа.

- Свинина! - закричал он и, хлопнув дверью, выбежал из квартиры.

Глава XVII

Она подняла на меня глаза и, поразившись неожиданностью случившегося, сказала, удивленно вслушиваясь в [пропуск - край страницы оборван] слова:

- Я свободна, Владимир Владимирович. Он не придет больше.

- Что? - спросил я.

Внизу, на мостовой шевелились какие-то червяки, собирая какие-то обрывки. Кричали. Дернулся ветер, пришибло к балкону облако дыма, запрыгал мелкий дождь, оставляя на земле цветочных ящиков рябинки следов.

Глава XVIII

- Александра Михайловна, - сказал я, - вы опять ошиблись. Я не Ермилов. Я - Аркадий Белинков. Вы никогда не будете счастливы, Александра Михайловна. Золотой век не впереди и не позади нас. Для того, чтобы быть счастливой, не обязательно жить в золотом веке. Для этого нужно быть хозяином своего века. Любого. Счастье не во время бытия, а в господстве над бытием. Золотого века не было и не будет. Снова будет железный век. Наш век сковал топоры, мечи и колючую проволоку.


стр.

Похожие книги