Он уходит. Сидельников садится за стол, листает журнал и вписывает «мухи» на 22 декабря.
Над столом приклеена памятка: «статья 2.. УК — Хищение оружия, карается сроком до 12 лет».
Вечер, разведка пьет в каптерке. На столе много водки, закуска, Тимоха колет себе героин. Некоторые разведчики уже валяются обдолбанные.
Боксер: — Грек сказал, что возьмет у нас еще три «мухи». И патронов, сколько сможем достать.
Тимоха: — Че их доставать, полна оружейка. Дневальный!
Саня: — У меня в бэтэре есть четыре цинка, пять сорок пять.
Сидельников заходит в каптерку.
Тимоха: — Иди, открывай оружейку.
Саня: — Стой. Иди сюда. Тя как зовут?
Сидельников: — рядовой Сидельников.
Саня: — Зовут тебя как, придурок?
Сидельников: — Рядовой Сидельников!
Саня: — Бля, баран, у тебя имя есть? (бьет его ногой в бедро)
Сидельников: — Аркадий.
Саня: — Райкин что ли? (смех) Слышь, связной, сейчас пойдешь в мой бэтэр, знаешь мой бэтэр? Там под башней сумка лежит, в ней цинки пять сорок пять. Тащи её сюда. Один не справишься, возьми с собой еще кого-нибудь. А, отставить! Семенов! Иди сюда! Пойдете сразу к Греку, знаешь Грека?
Сидельников: — Нет.
В каптерку вбегает Семенов.
Саня: — Отнесешь с ним сумку Греку. Знаешь Грека?
Семенов: — Да, Сань, знаю.
Саня: — Вот ему отдашь.
Семенов: — Че, Сань… Отнести просто и отдать, да?
Саня: — Да. И смотри, без палева. Там из штаба дивизии генерал прилетел. Не дай Бог попалитесь, убью.
Сидельников с Семеновым залезают в бэтэр.
Семенов: — Вон она. Давай сюда.
Седельников тащит сумку.
Семенов бьет его под ребра: — Давай быстрее, черт чумазый! Че ты возишься?
Они вытаскивают сумку и бегом несут её от казармы в степь. Из-за угла столовой выходит Чак.
Семенов: — Блин, Чак!
Чак: — А ну, стоять, охреневшие солдаты! Ко мне! Кто такие?
Сидельников с Семеновым останавливаются.
Чак: — Что в сумке?
Семенов: — Ничего, товарищ полковник. Так, патроны просто, в оружейку несем.
Чак: — Вы че, сука, патроны продаете? Казарма в той стороне, солдаты! А? Сука? Я вас спрашиваю, солдаты!
В штабной бабочке Чак, дежурный по полку, Сидельников и Семенов. Семенов сильно избит, все лицо в крови. У Сидельникова свежеразбитый нос. Они пишут объяснительные. Сумка стоит рядом со столом.
Чак: — Вы че, очарованные! Воровать ни хрена не умеете! Ладно еще это чмо связное, но ты-то разведчик! Элита армии! Хорошо еще мне попались, а если бы вас командарм спалил бы с этой сумкой, а? Расстреляю, придурки! В первой шеренге у меня в атаку пойдете, ясно? В пехоту! Обоих! Сегодня же!
Дежурный офицер: — Что Шаман прилетел?
Чак: — Да. Дисциплину в войсках проверять. Вот был бы ему подарочек.
Дежурный: — В пятьсот шестом караул вырезали, знаешь?
Чак: — Знаю.
Дежурный солдатам: — Вы что, с полной сумкой патронов хотели ночью в Моздок идти? Ну-ну. Как раз бы бошки свои тупорылые назад в сумке и принесли. Просыпаешся, а голова в тумбочке. Смешно, правда? Кто вам приказал?
Сидельников: — Никто.
Чак: — Че ты врешь? Че ты мне врешь? Ты сколько отслужил?
Сидельников: — Семь месяцев.
Чак: — А я четырнадцать лет! Ты что, думаешь я поверю, что ты, слон, тащил патроны чехам и никто тебе не приказывал? Кто у вас там центровой в казарме? Тимохин? Димедрол? Кто? Ты рожу-то свою в зеркало видел, дембель деревянный? Скажи еще, что с лестницы упал!
Сидельников: — Так точно.
Чак, закуривая: — Взяли бы пару стволов да расстреляли бы всю эту шелупонь, а то они вам челюсти ломают, а вы бздите, хвосты поджали. Когда я служил такого не было. На черта вы здесь нужны, какие из вас на хрен солдаты. Я вот еще не слышал чтобы молодых судили за убийство дембелей. Дембелей за молодых — да, бывает. А молодых не судят.
Сидельников с Семеновым молчат.
Дежурный офицер: — Что ты с ними возишься. Сдавай их особистам, лет на пятнадцать они уже наслужили.
ЗТМ
Губа, камера. Сидельников стучит в дверь:
Сидельников: — Часовой! Часовой! Открой, мне в туалет надо! Открой, не могу больше! Часовой!
Дверь открывается, входит лейтенант с ведром воды и часовой с миской в руках.
Начкар: — Поори мне еще. Газовую камеру захотел?
Он выплескивает ведро на пол воды, часовой рассыпает из миски хлорку.
