— Вызволят из плена моряков, — убежденно сказал Девотченко.
— Конечно, вызволят. Нам разъяснили, что Советское правительство в этом направлении предпринимав энергичные меры.
Внимательно слушая разговор, Евгений Степанов не предполагал, что через несколько месяцев ему придется встретиться в бою с прямым виновником гибель «Комсомола» — фашистским крейсером «Канариас»…
— Обратно в Союз пойдем мы с бесценным грузом, — помолчав, сказал моряк. — На борту детишки испанские будут. Да еще самолет, на котором чкаловский экипаж в Америку слетал, заберем на Родину. Его французский лайнер из-за океана доставить должен…
Быстро пробежала летняя ночь. В Гавр пришли ярким солнечным утром. Над пирсами колыхались стрелы портальных кранов. Десятки белоснежных парусников плавно скользили по зеленоватой поверхности бухты Сены. Рыкнув басовитым гудком, теплоход подошел к причальной стенке.
— Вот и прибыли за границу, — глядя на пеструю толпу на берегу, вздохнул Миша Котыхов.
— Еще не прибыли. Пока мы на своей территории, — Никита Сюсюкалов топнул ногой о палубу.
Чиновники портовой таможни с осмотром багажа торопились.
— Цель вашего приезда во Францию, месье? — спросил Евгения Степанова немолодой поджарый таможенник.
— Всемирная выставка в Париже.
— О, выставка — колоссаль! Месье Чкалов — колоссаль!
Степанов молчал. Таможенник углубился в осмотр содержимого чемодана. Несколько книг французских авторов, путеводитель по Парижу, две белоснежные сорочки и бритвенный прибор не привлекли его особого внимания. Заинтересовал таможенника фотоаппарат, и его тщательно исследовал его изнутри. Поставив в паспорте жирную лиловую печать, пожелал Евгению счастливого времяпрепровождения в столице Франции.
Направляясь к автобусу, отходящему в Париж, летчики, как по команде, обернулись. Молча смотрели они на ярко освещенный солнцем белоснежный красавец теплоход, на флагштоке которого красным пламенем полыхал флаг Родины.
В советском полпредстве на улице Гренель добровольцев предупредили:
— До получения въездной визы в Испанию вам придется несколько дней провести в Париже. Понимаем наше нетерпение, но ничего не поделаешь. Пока вы туристы, осматриваете Париж. Вас интересуют всемирная выставка и другие достопримечательности. Познакомиться с Парижем вам поможет Александра Николаевна…
— Называйте меня просто Шура, — улыбнулась элегантная молодая женщина, молча стоявшая до этого в углу комнаты у круглого аквариума.
Так летчики познакомились с женой советского военно-воздушного атташе во Франции комдива Николая Николаевича Васильченко.
Шура Васильченко сразу взяла их в работу.
— Разве можно уехать из Парижа, не поднявшись на Эйфелеву башню? Не посетив собор Нотр-Дам? Вы же туристы, а какой турист откажется от удовольствия погулять по парижским бульварам?
— Да на обратном пути рассмотрим и догуляем, — взмолился Девотченко, словно от Шуры зависело немедленное предоставление им виз.
И она потащила их на Эйфелеву башню, потом к собору Нотр-Дам и на застроенный дворцами остров Сите, и на Елисейские поля.
Так было нужно! Париж кишел агентами, соглядатаями иностранных разведок. И туристы должны были проводить время, как все туристы.
Перед сном Девотченко и Степанов вышли на балкон гостиничного номера. Внизу шумел вечерний Париж. Над городом полыхало зарево от рекламных огней.
— Какой город! — удивленно сказал Степанов. — Только один день здесь, а кажется — всю жизнь тут жил.
— Красиво, — согласился Девотченко. — Но, признаюсь я тебе, Евгений, не до красот Парижа сейчас мне. Все думы там, за Пиренеями…
— Ох и прыткий ты! Думаешь, у других душа не ноет? А Шура молодец, без нее нам тут было бы туго.
Действительно, Шура Васильченко была не только их гидом и переводчиком. Она дала им и некоторые советы, как здесь следует себя вести, как одеваться. Посоветовала вместо шляп приобрести береты, купить модные одноцветные рубашки и галстуки.
«Мы теперь совсем парижанами стали», — смеялись летчики.
Не обошлось без казусов. Желая избавиться от своих шляп. Кустов и Евтихов оставили их на скамейке бульвара. Не успели они сделать несколько шагов, как двое французов с громкими криками догнали их и вручили злополучные шляпы. Пришлось благодарить.
