Я сидел в своей клетушке и делал кое-какие записи о «Хрониках», как вдруг послышался шорох. Я обернулся и увидел через окошко руку Ник. Она приклеивала на стекло какой-то рисунок. Я присмотрелся.
— О Господи, Ник! Где ты это раздобыла?
— Dans ton pantalón,[21] — ответила она, разглаживая на стекле картинку с изображением голой красотки.
Только тут я понял, какую допустил оплошность, прихватив из стриптиз-бара подставку для бокала с рекламой этого сомнительного заведения.
— Противный! — игриво молвила она.
— Да я для Спиайта взял, для его коллекции, — принялся я оправдываться.
— Bien sur.[22]
— Нет, правда. Он собирает такие штуки. Для своего Центра.
Она навалилась грудью на матрас и зазывно подмигнула мне:
— Иди ко мне, mon cheri. Tout de suite.[23]
Намерения ее окончательно прояснились, когда я зашел в спальню и увидел там Ник. Она успела переодеться в полупрозрачный пеньюар.
— Кис-кис, — поманила она меня к себе и приняла самую соблазнительную позу.
Но, несмотря на все ее усилия, я чувствовал лишь одно неукротимое желание — немедленно вернуться к своим изысканиям.
Обмануть Ник было трудно. Она все поняла по моему лицу.
— Tres bien,[24] — проворчала Ник и отвернулась лицом к стене. — Можешь возвращаться к своим каракулям-писулькам.
Я не видел смысла спорить или извиняться перед ней — любое слово в такой момент могло быть расценено как акт агрессии. И молча вернулся в свою клетушку.
Несколько минут спустя я понял, что Ник прошла в кухню — хлопнула дверца холодильника. Затем последовали характерные звуки, по которым я догадался, что она достала из морозилки карты таро, чтобы узнать по ним наше будущее.
В целом я весьма снисходительно относился к суевериям Ник. И пытался не устраивать шума по поводу разных пустяков: к примеру, когда она говорила, что раскрывать в доме зонтик — плохая примета или же что никогда не следует отправляться в путешествие девятнадцатого числа — это еще более скверная примета. Я даже терпел бесконечно кипящие на плите котелки с ведьмовским варевом из трав и корешков, хотя пар весьма вреден для книг. Но вот карты таро доставали меня особенно. Необъяснимая вера Ник в способность этих дурацких картонок предсказывать будущее постоянно отравляла нашу жизнь, поскольку придавала ей ощущение полной безысходности.
На протяжении нескольких минут в доме царила абсолютная тишина — грозная прелюдия к неизбежной ссоре. Ну и, разумеется, я оказался прав. К клетушке подошла Ник и прижала к стеклу карту.
— Regarde![25]
На карте был изображен хромой старикан с фонарем в руках. Девиз, напечатанный внизу на двух языках, гласил: «Trahison — Измена».
— Что за глупости! Всего лишь какая-то картинка. Знак.
— Именно, — зловеще прошипела она.
— Неужели нельзя подойти к этой проблеме более рационально?
Ник помотала головой:
— Меня уже тошнит от слов.
— Тогда позор тебе. Ведь ты вышла замуж за библиотекаря.
— Наверное, не стоило. — Она шлепнула картой о прутья моей клетки. — Отшельник, он всегда приносит несчастье. Не работай на него. Слышишь, не надо!
— Но это очень хорошая работа. Прекрасно оплачивается, к тому же куда более занимательна, чем вся эта ерунда, которую заставляет меня делать Динти. И вообще, не понимаю, чем тебя не устраивает мистер Джессон. К тому же по окончании этой работы у нас будет достаточно денег и времени для осуществления наших проектов.
Но Ник не интересовали мои уговоры и объяснения. Она прислонила карту к медным прутьям окошка справочной и удалилась в спальню.
