– Когда-нибудь, – проговорил я, убирая локоны с ее лица. – Но не сейчас.
Она улыбнулась, чертовски прекрасная.
– Не сейчас.
Я притянул ее к себе на колени и держал в объятиях, пока не пришло время расходиться. Миллер с Вайолет возвращались в Сан-Франциско, где девушка собиралась закончить резидентуру[25], а он – завершить работу над следующим альбомом. Холдена ждал книжный тур, Ривера он брал с собой. Неизвестно, когда мы снова сможем собраться вместе или окажемся здесь, в Хижине. Казалось, для всех нас закончилась одна глава и начиналась новая.
Мы попрощались, обнялись, расцеловались. Женщины улыбались сквозь слезы, напоминая друг другу, что Сан-Франциско находится лишь в нескольких часах езды от Санта-Круз.
– Ты идешь, Венц? – спросил Миллер, убрав последние шезлонги и упаковав сумки-холодильники.
– Вы идите вперед. Я потушу огонь.
Ребята ушли, а я остался, глядя на языки пламени. Они казались такими же, как и в первый раз, когда я был здесь. Пляж остался прежним, и тот же океан разбивался о берег. Это место дарило чувство принадлежности, как и несколько лет назад. Только я теперь изменился. Стал лучше благодаря этому месту и своим друзьям…
Я поднял глаза и увидел приближавшегося Миллера. Он чуть заметно криво улыбался.
– Привет.
– Привет, – проговорил я. Голос звучал хрипло. – Глупо. Но я не могу его погасить.
Он кивнул.
– Знаю.
Снова раздались шаги. В круг света шагнул Холден и встал рядом с Миллером.
– Джентльмены, – охрипшим голосом проговорил он.
Миллер положил руку на плечо Холдену, другую – на мое. Миллер Стрэттон, наш якорь. Бездомный ребенок, который однажды заложил гитару, чтобы купить маме поесть. Наш центр. Полярная звезда, не дающая нам безвольно плыть по течению.
Холден подвинулся и обнял меня за плечи. Я обхватил его, завершая круг.
– Ребята… – прошептал Холден.
– Да, – проговорил Миллер.
Я лишь кивнул, не в силах говорить.
Больше никто не сказал ни слова. Никому не требовалось объяснять или заканчивать мысль. Мы и сами все чувствовали. Безмерную благодарность и любовь, что была намного глубже слов.
Нас называли изгоями, вампирами и преступниками. Пропащими ребятами. Но нас связывало нечто более сильное, чем узы крови, дружба или обстоятельства. Мы стали родственными душами.
И больше не были пропащими.
Конец
