В итоге Маша опоздала на автобус и на пять минут на консультацию. Виктория Наумовна, тощая пожилая женщина в интеллигентных тонких очках с позолоченными дужками, в аудиторию студентку допустила. Но не преминула ехидно поинтересоваться причиной задержки.
— Что же показалось вам, моя дорогая, более срочным и важным, нежели своевременное прибытие на консультацию?
Маша честно рассказала про люк и свои опасения. Народ развеселился, шумно припоминая прочие подвиги Сазоновой, в том числе давешнего бомжа, а преподаватель неожиданно разъярилась, зыркнула на студентов из-под очков и потребовала:
— Зачетку, Сазонова!
В аудитории повисла мертвая тишина. Часть потока студиозов посочувствовала бедолаге Машке. Никак ей сейчас сразу влепят неуд и на пересдачу отправят? У Наумовны на экзаменах, случалось, и по три-четыре раза народ на пересдачу ходил.
Ничего не понимающая Маша зачетку вытащила и отдала. А суровая Наумовна недрогнувшей рукой поставила «отлично» за завтрашний экзамен. Потом, как-то не то задумчиво, не то брезгливо взирая на потерявших дар слова студентов, прокомментировала:
— Не понять, но вызубрить на отлично что угодно способен любой. Но стать человеком дано не каждому! Пять, Сазонова! Идите!
Прониклись ли студиозы этими словами, сложно сказать, но бурно возмущаться не кинулись. Хоть и позавидовали везучей Машке завистью разных цветов в силу собственного уровня человечности и способности выучить билеты.
Мария приняла решение преподавателя с благодарностью. Вопросы она, конечно, все учила, но экзамен есть экзамен. Могла чего-то подзабыть, где-то ошибиться, а теперь волноваться не придется. Чудеса, конечно, но должны же в жизни случаться и приятные чудеса, а не только монстры из канализации, вроде сегодняшнего крысобраза!
Наверное, несколько секунд знакомства с диковинным монстром произвели на Машу громадное впечатление. А иначе с чего бы ей привиделся этой ночью черно-клеточный зал, очень похожий на тот, где сидел в прошлом сне какой-то тип, а остальные вытирали собой пыль на полу. Этот похожий новый зал имел размеры поменьше, и в нем чем-то светящимся красным прямо на плитах был нарисован многоугольник, по углам которого горели высокие черные свечки.
Рядом стоял очередной тип в черном плаще и что-то не то верещал, не то причитал над чертежом. Может, плохо нарисовал и теперь не знал, как исправить рисунок? У него ведь даже линейки и циркуля в руках не было.
Кончилось все скверно. Из многоугольника, совсем как недавно на полянке в парке, вылез, нет… не знакомый демон, а другой. Но тоже знакомый. Крысобраз. И не вылез, а выпрыгнул с сердитым верещанием и вцепился в горло чертежнику-неудачнику. На этом сон Маши завершился, переключившись на другой, вполне обыденный, про дачу, грядки и поход за грибами.
Минуло еще пять дней, которые Сазонова провела, добросовестно готовясь к следующему экзамену и тренируясь в парке на своей полянке. На пути от парка до дома снова случилось кое-что странное. Когда Маша трусила мимо густых, источающих удушающий аромат кустов цветущей сирени, за их стеной сквозь густую листву заметила проявившийся мерцающий контур огромной туши. Так мог бы выглядеть медведь, стоящий на двух ногах. Браслет мечом не стал, но предупреждающе сжал запястье, являя готовность к трансформации.
Вздохнув: «Как же это надоело!» — Маша подняла вверх руку с меткой демона, готовясь, если не поможет, сражаться. Кусты, правда, было жаль. Точно сломаются! Всем двором ведь сажали, дед рассказывал.
Со стороны мерцающих очертаний раздался фырк, хмык, на миг-другой проступили очертания фигуры, густо поросшей серо-белым мехом от кончиков ушей с кисточками до массивных пят, и всякое присутствие в сирени непонятно кого исчезло. Было, и нет!
Маша в очередной раз мысленно поблагодарила демона. Пусть тот преследовал свою выгоду, но польза от его браслета с каждым днем становилась все очевиднее. Руку не вывихнула, и кусты уцелели! Потому, когда вечером в ее спальне вспыхнул многоугольник леденящего пламени, девушка даже не испугалась и не возмутилась.
Лишь пожелала гостю доброго вечера и продолжила листать конспекты. Демон едва заметно склонил рогатую голову, одним щелчком хвоста уничтожил ледяную пентаграмму, возвращая в дом прежнее тепло, и спокойно уселся прямо на пол, облокотившись массивной спиной о стену. Иного места, способного вместить и выдержать его тяжесть, в комнате, да и во всей квартирке Сазоновой, не имелось. Ни стулья, ни кровать, ни диван такого веса точно не выдержали бы. Даже пол и тот, кажется, поскрипывал под тяжестью гостя.
