Часть 1. Роль среды - страница 20

. Правители Алжира^>128 и Туниса отказывают им, затем бояре Молдавии и Валахии. Тогда они устремляются на службу Порте, как это было с самого начала и как это стало массовым явлением начиная с XIX века. «Где сабля, там и вера»: они за тех, кто их кормит. А если нужно, «они признают своим пашой свое ружье и визирем свою саблю»^>129, распоряжаясь ими по собственному усмотрению и становясь разбойниками. Начиная с XVII века множество албанцев, в большинстве своем православные, рассеиваются по Греции, где они ведут себя, как в побежденной стране. Шатобриан не мог не обратить на них внимания в 1806 году^>130.

История Корсики, Корсики вне собственно острова, не менее поучительна. Повсюду эта страна хочет получить свое, что, впрочем, более или менее справедливо. «Сколько островитян стали знаменитыми в Испании», — записывает де Бради^>131. Де Лекас, иначе Васкес, был министром Филлипа II (это совершенно точно, и Сервантес даже посвящал ему стихи). Де Бради продолжает: настоящий Дон Жуан был корсиканцем, корсиканцем по отцу и по матери, он называет нам даже его имя и имена его родителей; поднимается также вопрос о том, чтобы установить, родился или нет Христофор Колумб в Кальви! Не вдаваясь в прения о Дон Жуане, можно установить большое число несомненных корсиканцев — моряков, барышников, торговцев, сельскохозяйственных рабочих — если не говорить о короле Алжира^>132 или о пашах и ренегатах турецкого султана, — которые рассеяны по всему Средиземному морю.

Столетия эмиграции раскидывают по свету и миланских горцев. Мы говорили о жителях Бергамаско, подданных Венеции. Но в Альпах нет ни одной горной долины, которая не имела бы своего выводка эмигрантов, всегда готовых к отправлению. Часто новые изгои находят приют на своей второй родине. Бродячие торговцы скобяными товарами из Валь Виджеццо по традиции отравлялись во Францию, где иногда оседали окончательно, например семья Меллерио, сегодняшние ювелиры с улицы де ля Пэ^>133. Жители Тремеццо предпочитали Рейнскую область: из их рядов вышли Майнони и Брентано, франкфуртские банкиры^>134. Начиная с XV века эмигрантов из Вальмазино притягивал к себе Рим^>135. Мы встречаем их в аптеках и булочных вечного города, а также в Генуе. Мужчины трех ріеѵі^>*BI озера Комо — особенно из Донго и Градевоны — открывали постоялые дворы вплоть до Палермо. Отсюда довольно любопытно и ясно прослеживаемое сходство женских костюмов и причесок местности Валь ди Бренцо^>*BJ>136. Дело в том, что за этими отъездами часто следовало возвращение. Так, в Неаполе в XVI веке можно встретить немало типично миланских имен^>137; но, как говорил в 1543 году консул Дж. Ф. Озорио, «когда ломбардцы, которые приезжают сюда тысячами на заработки, накопят немного денег, они возвращаются с ними в Милан»^>138. Ломбардские каменщики — (без сомнения, жители Альп) в 1543 году строят замок в Аквилее^>139; с наступлением зимы они возвращаются домой. Но если проследить за перемещениями этих каменщиков или каменотесов, то речь должна идти обо всей Европе и, бесспорно, обо всей Италии. В 1486 году Іаріcide lombardi^>*BK участвовали в постройке Дворца дожей в Венеции^>140.

Даже такая континентальная, такая закрытая со всех сторон страна, как Армения, не избежала этого неумолимого для всякой горной местности жребия. Не станем доверять армянским басням о Мюратах, которые под их настоящим именем Мурадян якобы происходят из Карабаха на Кавказе^>141. На поверку они выглядят еще менее правдоподобными, чем версия о корсиканском Дон Жуане. Но бесспорно, что армянское рассеяние протекало в направлении Константинополя, Тифлиса, Одессы, Парижа, Северной и Южной Америки. Значительная заслуга принадлежит армянской диаспоре в развитии великой Персии шаха Аббаса в начале XVII века: она поставляла, наряду с прочим, необходимых для этого негоциантов^>142, которые в то время^>143 добирались в своих вояжах до ярмарок Германии, до венецианских набережных и до торговых лавок Амстердама^>144. Их предшественники, пытавшиеся наладить подобные связи, потерпели неудачу. Армяне добились успеха отчасти вследствие того, что были христианами, и во многом благодаря неустанному труду, упорству, умеренности и неприхотливости, которые присущи истинным горцам. «Возвращаясь из христианских стран, — замечает хорошо знакомый с ними Тавернье, — они везут с собой самый разнообразный и мелочной галантерейный товар из Венеции и Нюрнберга, как-то: зеркальца, латунные перстни с финифтью, бусы, которыми они оплачивают купленные в деревнях съестные припасы»