Что ж, он встретит Дебору более чем холодно. Холодно и сухо. Только ледяного приема заслуживала женщина, нанесшая ему такую рану прямо в открытое, любящее сердце. Значит, она никогда не любила его. В их отношениях все для нее заслоняли деньги. Только ложь и притворство скрывались за ее ласковыми словами и поцелуями, от которых его бросало в жар.
Впрочем, Витторио никогда не думал, какой магической властью над ним обладают губы Деборы, пока не лишился их. Когда она уехала, он в отчаянии искал утешения в объятиях самых красивых женщин, каких только мог найти. Все красотки без памяти в него влюблялись, и каждая была готова скрасить его одиночество: как-никак Витторио Бертола — один из самых богатых и привлекательных мужчин итальянской Швейцарии. Но для него все это не имело никакого смысла. Сама Венера не могла бы заменить ему Дебору. Поняв это, Витторио перестал встречаться с женщинами, не желая приносить новые разочарования ни себе, ни им. Только маленькую Джемму приходилось ему терпеть…
― Ты что, совсем не слушаешь меня? — услышал он негодующий возглас.
Витторио с удивлением обнаружил, что они уже свернули на другую тропинку и идут теперь в глубь сада, а не к дому.
― Извини. Так о чем ты? — небрежно спросил он.
Джемма вновь пустилась разглагольствовать, а Витторио снова погрузился в невеселые мысли о Деборе.
Интересно, изменилась ли она со дня их последней встречи? Какая у нее теперь прическа? Раньше у нее были длинные распущенные волосы непередаваемого каштанового оттенка, ухоженные, блестящие и очень мягкие. Как приятно было зарыться в них лицом или легко перебирать пальцами, когда они рассыпались по подушке…
И тут же Витторио обожгла привычная уже мысль: а ведь теперь, наверное, эти волосы гладит чья-то чужая рука! Господи, как ему пережить это! Как смириться с тем, что его Дебби, его крошка теперь целует другого мужчину? А ведь наверняка у нее кто-то есть, раз потребовался развод. Очередной богатый жених, с горечью подумал Витторио. Неужели мама права и у американок это в крови: выйти замуж за богатого мужчину и тут же развестись с ним, удачно увеличив свое и без того немаленькое состояние?
Нет, никогда ему не понять этих женщин! Ну, вот взять хотя бы Джемму. Она явно спит и видит стать его супругой, и точно не из-за денег. Правда, ему от этого не легче. Совсем наоборот, вместо того чтобы залечивать раны, он вынужден держать оборону на двух фронтах: с одной стороны, любящая мамочка, с другой ― влюбленная дурочка.
Когда Витторио и Джемма подошли к дому, за оградой раздался шум подъезжающего автомобиля.
Черт, а вот теперь это точно Дебора. Видимо, он неправильно рассчитал время ее приезда. А может быть, самолет действительно прилетел раньше. Впрочем, не все ли равно. Теперь надо срочно принимать независимый вид. Ах да, тут еще эта девчонка…
— Джемма, приехала моя жена. Быстро иди в дом и не показывайся мне на глаза по крайней мере три часа! — приказал Витторио, машинально приглаживая растрепавшиеся волосы.
Джемма недовольно скривилась и нехотя вошла в дом. А Витторио остался стоять перед входом, лихорадочно соображая, в порядке ли его рубашка, хорошо ли сидят на нем светлые вельветовые брюки и какую туалетную воду он сегодня использовал.
Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем отворились ажурные ворота и на дорожке показалась Дебора. Все такая же стройная, длинноногая и ослепительно красивая! Модные темно-синие джинсы облегали ее ноги, а ярко-желтая блузка с узким треугольным вырезом открывала прекрасную белоснежную шею, на которой едва заметно поблескивала тонкая золотая цепочка. Волосы ее были коротко подстрижены и замысловато уложены, и Витторио не мог не признать, что с такой прической она стала выглядеть еще соблазнительнее. Глаза были скрыты за дорогими темными очками. Шла она уверенно и казалась абсолютно спокойной, хотя на душе ее скребли кошки. За ней размашисто шагал невысокий мужчина, одетый, пожалуй, чуть простовато для того, чтобы вписаться в интерьер дома Бертола.
— Ничего себе домик! — присвистнул ее спутник, оценивающе разглядывая особняк и не замечая его хозяина, который не сводил глаз с приближающихся фигур, — Наверное, обошелся ему в целое состояние!
