— А ваши гороскопы он составлял, прекрасные сестрички? — развязно спросил киммериец, чтобы сменить грустную тему. Выпитое вино приятно горячило грудь и расцвечивало все вокруг яркими красками. Каждый предмет в комнате улыбался ему и ласково подмигивал. — Как насчет гороскопа собственных дочурок?.. Ведь должен же он увидеть, клянусь Кроном, что ни зятьев, ни многочисленных внуков ему не видать!
Иглл отчего-то нахмурилась и замолчала. Словно зеркало мгновенно отразило эти изменения — в лице притихшей сестры. Конан удивленно помотал головой, не в силах понять причин затянувшейся неловкой паузы.
— Отец не составлял на нас гороскоп, — ответила, наконец, Иглл. — Вернее, он начал его, как только мы родились, но не докончил. Он бросил его, едва начав прозревать некие страшные предопределения. Он не хотел знать ничего плохого о будущем своих любимых дочек. Груз тайнознания — если оно касается близких или тебя самого — не каждый способен вынести. Отец наш слаб и безволен, что видно по его внешности: у него даже нет подбородка. Он заклялся когда-нибудь заглядывать в наше будущее и честно постарался забыть все, что уже успел узнать. Когда мы с Сэтлл выросли, мы сделали себе гороскопы сами.
— Страшные предопределения? — переспросил Конан. На миг голова его чуть протрезвела и прояснилась. — Что же может случиться с вами такого страшного? Вы ведь такие умные, такие ловкие, такие сведущие во всяких магических штучках?..
— Тем не менее, это так, — сухо ответила Иглл. — Но, к счастью, все страшное суждено одной мне. Это касается обстоятельств моей смерти. Они будут еще мрачнее, чем у глупышки Зингеллы. Правда, это случится не в юности.
— Но… но почему? — опешил Конан. — И разве нельзя этого… избежать?
— Странно было бы ожидать иного, учитывая те вещи, что я творила, будучи гиперборейским жрецом, — ответила девушка с видимым усилием. — А избежать? Конечно же, можно. Как и Зингелле. Можно все, если очень сильно этого захочется. Но я не хочу. И хватит об этом! Хватит, хватит! Мы пригласили тебя на веселый прощальный ужин, так веселись же и пей, киммериец!..
— Да-да, пей! — подхватила Сэтлл. Она потянулась к очередному кувшину с вином, чтобы пододвинуть ее Конану, но в растерянности обнаружила, что все стеклянные сосуды уже пусты. — О! Неужто ты справился с ними так быстро?!
Конан горделиво кивнул и расхохотался. Он потянулся было над блюдами и сосудами, чтобы обнять и приласкать двух славных сестричек, особенно ту из них, которой сейчас взгрустнулось, оттого что высмотрела у себя в гороскопе нечто страшное… Но руки и тело отказались ему повиноваться, и, смахнув локтем на ковер пару самых высоких колб, киммериец тяжело рухнул набок. Тут же он, правда, попытался подняться, но безуспешно.
— Кажется, он готов! — воскликнула Сэтлл и захлопала, как девочка, в ладоши.
Конан хотел было возразить, но из губ его вырвались лишь невнятные булькающие звуки. Он действительно был готов. Учитывая, что тело его сейчас напоминало бурдюк, доверху наполненный озорным молодым вином, это было неудивительно.
— Ну что ж, пора наделить его нашим подарком! — заключила Иглл.
В хмельном полузабытьи Конан чувствовал, что девушки раздевают его, с усилием переворачивая с боку на бок. Он пытался помогать им, приподымая то голову, то колено… Он пытался заплетающимся языком высказать им свое сожаление, что не может принять активное участие в любовных безумствах, которым они, видимо, собирались предаться с ним напоследок…
Впрочем, сестры не обращали никакого внимания на его лепет. Раздев его, они принялись не то ласкать, не то массировать его грудь, плечи, шею и щеки. Впрочем, больше это напоминало втирание какой-то мази. Легкие и теплые пальцы девушек то и дело запинались о многочисленные рубцы от былых ран, густо покрывавшие тело варвара.
— Ты только посмотри, Иглл, — восхищенно шептала Сэтлл, — он изранен похлеще старого гладиатора или вожака волчьей стаи!..
— Он изранен ровно настолько, насколько полагается настоящему мужчине, — отозвалась сестра.
— Некоторые шрамы уже наползают друг на друга… Скоро не останется ни кусочка свободной кожи!
