- Убогий лицедей, желающий знать правду о быстрой смерти Марло. - Он неторопливо подошел к столу и поднес к носу табакерку. - Твоя одежда выдает твое низкое происхождение и еще более низкое ремесло. Я немного знал Марло и покровительствовал ему в писании серьезной литературы, не пьес, конечно. Но почему ты спрашиваешь меня о его смерти? Ведь чума...
- Мне известно от Энн... от одного моего приятеля, что он умер, но не от чумы, как утверждает ваша милость, а от кинжала вашего человека Инграма Фрайзера в таверне Элинор Булл в Дептфорде.
- Так тебе все известно? И эта сплетня, она исходит от грязной девки Энн Пейдж?
- Нет, - ответил я с излишней поспешностью. - От Тома Кида из Ньюгейтской тюрьмы.
Он рассмеялся мне в лицо и позвонил в маленький серебряный колокольчик.
- Для ловкачей с острым глазом и чутким ухом, как у тебя, тюрьма легко может стать домом; язык твой слишком дерзко и неосмотрительно болтается из стороны в сторону - смотри, как бы ему не пришлось болтаться на виселице вместе с телом. Впрочем, возможно, и низкородные умеют ценить дружеское расположение.
В вошедшем человеке я сразу же узнал Николаев Скиерса по перебитому носу и толстенному брюху; проведав о цели моего прихода, он взревел, как бык, и двинулся на меня, словно от его рева я мог растаять, как жир на солнце.
- Послушай, ты, заносчивый фигляр с нюхом ищейки, Кит был милягой с сердцем из чистого золота. Да что там говорить, будь он среди нас, я первый целовал бы его сапоги; ведь я любил славного драчуна. Теперь-то он делит трапезу с червями; но вот и Фрайзер, он изложит тебе все по правде и по совести.
Инграм Фрайзер лицом и впрямь был похож на причетника церковного прихода, но вот глаза - они свидетельствовали, что он редко спит по ночам. Свернув губы трубочкой, со взором, вознесенным к небу, он при всем том напоминал добродетельного клирика ничуть не больше, чем неуклюжий болтун ловкого и остроумного актера на подмостках.
- Бедняга Марло, - медовым голосом затянул Фрайзер. - Он принял смерть так, словно долго смерть встречать учился. Вот я, наблюдающий триктрак, а вот Кит рядом на кушетке. Вдруг он вскакивает и выхватывает мой нож. - Он сделал незаметное движение, смертоносный клинок взметнулся из-под его левого плеча и, рассекая танцующие в воздухе пылинки наподобие змеиного жала, ринулся вниз. - Он ударил меня дважды в лицо, я увернулся, мы сцепились, он поскользнулся... клинок вошел ему в мозг по рукоять. Я вынул сталь, целуя рану, зиявшую на его лице под бровью. Он послал мне последнюю улыбку, в последний раз сжал мою руку слабым пожатием умирающего - и душа его устремилась к отцу небесному.
- Ну что, доволен ты, трактирный Геркулес?
- Еще один вопрос, сквайр... - Поскольку профессия моя в том и состоит, чтобы подделывать чувства, в моем голосе зазвучала та же поддельная печаль, что и в словах Фрайзера. - И затем я удалюсь.
- Нет ничего, что бы охотней тебе я предоставил.
- Почему Поули, вернувшись из Гааги, словно с пустынных берегов Богемии, поспешил тотчас же в таверну мистрис Элинор?
- Попробуй только сунуть нос в мои дела, и я в лучшем виде перережу тебе глотку! - Поули выдвинулся из полумрака, огромный, ловкий в движениях, несмотря на тучность, с темным чувственным лицом, пронзительным взглядом ястреба и носом, который был свернут на сторону, точно вынюхивал запах смерти. Могучие руки и грудь бочкой под кожаным, в жирных пятнах камзолом довершали его портрет. Презрительная улыбка вспорхнула с губ сквайра Томаса и тут же скрылась в свежеподстриженных усах, как голубка в гнезде.
- Да, он приехал прямо из Голландии, а где, как не в таверне, смыть пыль после дальней дороги?
- Но как же с показаниями осведомителя Бейнса? Попади они в руки королевских судей, пришлось бы туго и вам и кое-кому из ваших друзей по кружку Рейли. Вы узнали об этом, сквайр, за день до убийства Кита. Не этим ли вызван поспешный приезд Поули в таверну на следующий день?
Лицо сквайра стало пепельно-серым, кровь отхлынула от губ, в бесцветных глазах его загорелся злобный огонь, а голос зазвучал придушенно от переполнявшей его ярости.
