— Да погоди, Гришка! — взмолился Шамиль. — Тут всего час до рассвета остался. При свете все и обстряпаем. Сверху бурку на него, потом сами навалимся, лапы свяжем. Он, когда башка замотана, смирный, как телок, валла-билла — как теленок!
— Ну, пират! — покрутил изумленно головой Аврамов. — А тащить его как живьем? Он ведь, милый мой, не Балбес на веревочке, тебя Балбес замаял, а тут...
— Да это — тьфу! — привстал в азарте Шамиль. — Сразу видно, Григорий Василич, ты в охотничьем деле — ни бум-бум. На холку его, повязанного вроде воротника, — хоп! И по очереди потащим. Нам только до леска добраться. А там вовсе плевое дело. Срежем палку, сунем промеж лап, палку на плечи — только и делов-то! Ты не томошись, Гриш, сядь, а. Я сейчас костерок запалю, чайку заварим... теперь ничего, можно, теперь он там, милый, сапсе дургой дэл делаит, он капкан на зуб кусаит! — дурачился Шамиль, посверкивая глазами.
...Прихлебывали огненный чаек, ждали рассвета. Малиново рдели угли, трепетало сизыми языками пламя над ветками ползучего стланика. В утреннем сумраке уже проглядывались очертания близкой скалы, змеисто выстилался по склонам туман, пухнул, клубился белесым молоком, заполняя доверху ущелье.
До барса добрались уже засветло. Встали в каменном коридоре. Ждали, готовились к встрече, а увидели — и захватило дух. Большая пятнистая кошка стояла спиной к ним. Услышав шаги, повернула голову, из зеленых глаз полыхнула на охотников такая ярость, что мороз по коже. В капкан попала правая лапа. Длинный гибкий хвост судорожно подергивался.
— Ай-яй-яй! — выдохнул Шамиль. — Смотри, какой падишах! А ты говоришь: пристрелим. Живьем будем брать красавца! Слышь, Гриша, ты давай заходи справа, а я слева подойду. Заберешься на камень перед его мордой — готовь бурку. Я первый брошу, ты за мной. Айда! — Голос Шамиля ломался, побелевшие ноздри возбужденно вздрагивали.
Они стали обходить барса с двух сторон. Аврамов снял на ходу бурку. Когда он взобрался на валун неподалеку от скалы, Шамиль еще пробирался по каменной осыпи по ту сторону коридора. Его голова в серой бараньей папахе мелькала в просветах между глыбами. Аврамов сел на камень, перевел дух. Внизу, чуть левее от него, стояла плененная пятнистая кошка. Дрожь волнами прокатывалась по ее спине, уши были прижаты к черепу.
Голова Шамиля вынырнула из-за камня напротив барса. Шамиль подпрыгнул, шлепнулся животом на валун, громко спросил:
— Гриш, готов, что ли?
Аврамов посмотрел вниз, сдавленно ахнул, стал рвать кольт из кармана. Барс приседал на задние лапы, готовясь к прыжку. Передняя правая его лапа, попавшая в капкан, была перегрызена, держалась на лоскутке кожи. Шамиль, опираясь о валун, приподнимался. Винтовка лежала рядом.
Гладкая, словно зализанная башка зверя с прижатыми ушами втягивалась в плечи, мощные задние лапы, уже согнутые, ерзали по земле.
— Куда? Брысь! — оторопело крикнул, на барса Шамиль. Зверь хрипло, стонуще кашлянул и прыгнул. В глазах Аврамова ужасающе медленно, отчетливо стала разворачиваться панорама прыжка.
Аврамов поднимал кольт, ужасаясь своей медлительности. Шамиль все так же лежал животом на камне. Единственное, что он успел сделать, — разогнуть руку в направлении винтовки. Но, осознав, что винтовка тут уже не поможет, стал вынимать из ножен кинжал.
Барс уже парил над проходом. Левая, целая, лапа его вытягивалась все дальше, из нее вырастали кривые ножи когтей.
Аврамов, разомкнув побелевшие губы, вел кольтом за гладкой, с прилипшими ушами башкой зверя. Она уплывала. Тело барса теперь снижалось по дуге, оно опускалось на валун, на котором горбился, готовясь принять на себя тушу зверя, Шамиль. Аврамов видел его распахнутые, предельно отрешенные глаза и тусклый язычок стали кинжала, хищно ползущий навстречу барсу, видел белую ладонь, выставленную кверху, ужасающе жалкую рядом с когтистым арсеналом зверя. В один короткий миг Шамиль сумел придать телу своему единственно верное положение, необходимое для защиты. Человек противопоставил зверю то, что имел, — сталь и волю к единоборству.
Ствол кольта наконец догнал голову зверя, чуть продвинулся вперед — к носу, и Аврамов нажал спуск. Кольт рявкнул, толкнулся в ладонь — и наваждение кончилось. Вслед за выстрелом хрипло, протяжно зарычал барс и грузно упал на валун. Еще в воздухе он успел подцепить лапой Шамиля за спину, конвульсивным последним рывком вздернул его к своей голове. Задние ноги дернулись в конвульсиях еще два раза, обдирая с гранита слой мха, и оставили на камне пять белых царапин. Человек и зверь не шевелились. Аврамов всхлипнул, скривился, на лету выдергивая из ножен кинжал, перемахнул через валун в проход. Две головы лежали рядом на камне, обрубок белой кости упирался Шамилю в плечо. Аврамов запрыгнул на валун, стал выдирать кинжалом когти барса, увязшие в бешмете. Спина Шамиля дернулась, он приподнял лицо и отшатнулся — прямо перед его носом щерились желтые клыки.
