А еще здесь был высокий человек, закутанный в меха, рванувшийся ему навстречу, так что Танис и сам не заметил, как оказался в сердечных объятиях друга.
— Речной Ветер… — только и смог сказать он, крепко прижимаясь к варвару.
— Брат мой, — ответил Речной Ветер на кве-шу, языке его народа.
Собравшаяся в таверне толпа приветствовала встречу друзей неистовыми криками, но Танис не слышал их, потому что навстречу ему уже шла стройная молодая женщина с ярко-рыжими волосами и россыпью мелких веснушек на тонком носу. Она положила руку ему на плечо, и Танис, не отпуская из объятий варвара, тоже притянул ее к себе. Так они и стояли, трое старых товарищей, крепко обняв друг друга, и столь же крепко соединенные невидимыми узами общей печали, лишений и славы.
Речной Ветер первым пришел в себя. Непривычный к публичному проявлению сокровенных чувств, рослый варвар хрипло кашлянул и отступил назад, подняв лицо к потолку и смущенно моргая глазами. Взяв себя в руки, Танис, чья борода тоже намокла от нечаянных слез, в последний раз обнял Тику и окинул взглядом таверну.
— А где этот здоровенный парень, который называет себя твоим мужем? — спросил он. — Куда девался наш Карамон?
Это был вполне естественный и уместный вопрос, но реакция на него сильно озадачила Таниса. Толпа разом, как по команде, затихла, словно кто-то мигом сгреб всех в бочку и забил дно. Тика вспыхнула, и лицо ее исказила гримаса отчаяния. Что-то невнятно пробормотав в ответ, она наклонилась и, схватив за шиворот некстати подвернувшегося овражного гнома, тряхнула его с такою силой, что у бедняги лязгнули зубы.
Танис удивленно взглянул на Речного Ветра, но житель Равнин только пожал плечами и, в свою очередь, поднял темные брови. Полуэльф обернулся к Тике, чтобы узнать наконец, что происходит, но в это время чья-то рука коснулась его плеча.
Крисания! Он совершенно о ней забыл!
Настал его черед покраснеть. Слегка поклонившись спутнице в знак того, что просит прощения, он приступил к взаимным представлениям.
— Позвольте представить Крисанию Таринскую, Посвященную Паладайна, — сказал он, соблюдая формальности. — Госпожа Крисания, Речной Ветер, Вождь жителей Равнин, и Тика Вэйлан Маджере.
Крисания распустила завязки дорожного плаща и Отбросила на спину капюшон.
В ярком свете свечей на груди ее сверкнул Платиновый Дракон. Меж разошедшимися полами плаща засияли белизной одеяния из ягнячьей шерсти. По залу пронесся шепот — благоговейный и почтительный одновременно, — которым отметили ее появление посетители таверны.
— Святая жрица!
— Ты слышал, как ее зовут? Крисания! Вторая после…
— Преемница Элистана!
Крисания слегка наклонила голову. Набожный Речной Ветер торжественно поклонился в пояс, а Тика, чье лицо все еще было красным, как от приступа болотной лихорадки, поспешно толкнула Рафа за стойку и присела в учтивом реверансе.
Услышав имя Маджере, которое стало частью имени Тики после замужества, Крисания вопросительно посмотрела на Таниса, и тот слегка кивнул ей в ответ.
— Я польщена, — сказала Крисания своим внятным и бесстрастным голосом. — Не часто можно увидеть сразу двух героев, чьи подвиги давно стали для всех нас образцом мужества и отваги.
Тика снова вспыхнула, на этот раз от приятного смущения. На суровом лице Речного Ветра не дрогнул ни один мускул, но по его глазам Танис понял, как много значила для варвара похвала жрицы Паладайна. Что касается зрителей, то они были в восторге. Старик Отик со всеми приличествующими случаю церемониями провел гостей к столу, заранее подготовленному Тикой, причем на лице его в это время было такое выражение, словно война являлась его рук делом и устроил он ее исключительно для того, чтобы герои смогли проявить свою удаль и отвагу.
За столом Танис поначалу чувствовал себя скованно — мешал шум и назойливые любопытные взгляды, устремленные в их сторону, — однако вскоре он махнул на это рукой. Тем более, шум, пожалуй, был к лучшему: он мог говорить с Речным Ветром, не боясь, что кто-нибудь их подслушает. Но прежде всего он все-таки хотел выяснить, куда подевался Карамон.
