Взгляд его остановился на медальоне, висевшем на шее женщины, — это был Платиновый Дракон Паладайна, — и тут же Танис припомнил слова Элистана, сказанные ему наедине накануне их отъезда из Палантаса.
— Я рад, что именно ты будешь сопровождать ее, — сказал верховный жрец. — Я вижу много общего в ее нынешнем путешествии и в том, какое совершил ты несколько лет назад, когда отправился в путь, чтобы обрести самого себя. Да, друг мой, она все еще не познала себя, — добавил он, заметив недоуменный взгляд Таниса.
— Она идет по земле, устремив свой взгляд в небеса, — печально сказал жрец, — но если не смотреть под ноги, то, кем бы ты ни был, обязательно споткнешься. До тех пор, пока она не уяснит эту простую истину, она будет спотыкаться и расшибаться в кровь. — Элистан покачал головой и пробормотал себе под нос коротенькую молитву. — Но мы во всем должны положиться на Паладайна.
Услышав эти слова тогда, Танис нахмурился. Нахмурился он и теперь.
Благодаря любви Лораны и силе ее веры, полуэльф тоже пришел к почитанию истинных и могучих богов, однако он не решался полностью доверить им свою жизнь. Поэтому Танис часто терял терпение, общаясь с Элистаном и ему подобными: он чувствовал, что, во всем полагаясь на богов, они чрезмерно обременяют их ненужными заботами. «Пусть бы человек, просто для разнообразия, сам иногда отвечал за свою жизнь», — подумал он раздраженно.
— Что случилось, Танис? — с холодным удивлением спросила Крисания.
Полуэльф, сообразив, что все это время он в упор смотрел на жрицу, смущенно кашлянул. К счастью, именно в этот момент мальчишка вернулся за второй лошадью, тем самым избавив его от необходимости отвечать. Тряхнув головой, Танис махнул рукой в направлении гостиницы, и они пошли к дверям.
— Честно говоря, — признался Танис, чувствуя, что молчание затянулось, — я был бы рад остаться здесь подольше и погостить у старых друзей, но послезавтра мне необходимо быть в Квалинести, и, чтобы успеть в срок, мне придется поторапливаться. Мой шурин никогда не простит мне обиды, если я не приеду на похороны Солостарана, — Помолчав, он добавил с виноватой улыбкой:
— Это важно не только в личном плане, но и в политическом, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Крисания улыбнулась в ответ, но — Танис ясно заметил это — в ее улыбке не было понимания. Это была обычная вежливо-снисходительная улыбка, какую мог позволить себе человек, пребывающий в сферах, что расположены выше политики и семейных уз.
Тем временем они вплотную подошли к дверям.
— Кроме того, — добавил Танис, — я очень скучаю по Лоране. Смешно, правда?
Когда мы вместе, то всегда находится пропасть будничных дел, так что порой нам оказывается некогда улыбнуться друг другу или обменяться ласковым словом. Но когда мы в разлуке, мне кажется, будто я проснулся и обнаружил, что лишился правой руки. Ведь ложась спать, обычно не думаешь о своей правой руке, но когда ее вдруг лишаешься…
Танис, внезапно почувствовав себя в дурацком положении, досадливо замолчал. Ему показалось, что слова его похожи на признания томимого любовью юнца. Однако он тут же понял, что Крисании его речи абсолютно безразличны. Ее гладкое мраморное лицо стало как будто еще холоднее, хотя вряд ли это было возможно, — даже серебристый свет луны по сравнению с белизной ее лика казался теплым. Еще раз тряхнув головой, Танис распахнул дверь таверны. «Не завидую я Карамону и Речному Ветру», — подумал он мрачно.
Теплый воздух вместе со знакомым и привычным гомоном людного зала плотной волной подхватили и понесли его. Несколько мгновений все плыло перед его глазами. Танис снова увидел Отика, постаревшего и располневшего сверх всякой меры, который одной рукою опирался на свою трость, а другой в восторге молотил его, Таниса, по спине. Здесь же были и несколько завсегдатаев, которых он не видел вот уже несколько лет и которые никогда раньше не имели с ним никаких общих дел. Теперь же каждый из них, старательно отталкивая соперников, пробирался вперед, чтобы пожать ему руку и заверить в своей искренней дружбе.
На месте была и старая, до блеска отполированная стойка, пробираясь к которой, Танис бог знает каким образом умудрился наступить на овражного гнома…
