— Шум на Веретенном, — пропищала она.
— Что за шум?
Крыса принялась чистить усики.
— Шуршание. Поскребывание. Похоже на звуки, которые мы издаем.
— Напомните потом, я отредактирую вашу чувствительность, — пробурчал Фелрус. — Не хочу, чтобы меня тревожили каждый раз, когда вы наткнетесь на очередное крысиное гнездо… Чуть позже я этим займусь. А пока — все за работу! Я полетел забирать чарослова. — С этими словами Фелрус выпорхнул из глиняного голема.
Мир окутала чернота: дух, который вселял в голема жизнь, поднялся в небо и стрелой рванул вниз, к Остроземскому кварталу академии. Даже скрытый субтекстом, Фелрус очень боялся, что его обнаружат: без тела дух был крайне уязвим.
Он проплыл среди башен и приземлился в безлюдном переулке. Ранее в тот же день Фелрус велел одной из своих горгулий положить здесь мешок с песком. Дух обнаружил мешок, прикрытый отсыревшими досками. Внутри лежали свитки для сотворения голема. Фелрус стряхнул строчки заклинания на песок и высвободил магическую силу свитков.
Новое тело началось с одной песчинки — крупинка боли расцвела, обрастая плотью: забилось сердце, задышала грудь, появилась голова, вытянулись ноги и руки. Мешок треснул по швам, и остатки песка с протяжным вздохом высыпались на мостовую.
Фелрус попытался сесть, осваиваясь в новом, хрупком теле. Зрение голем всегда обретал в последнюю очередь. Первое время он не видел ничего, кроме размытых клякс.
По этой причине Фелрус всегда загодя клал белый плащ или покрывало рядом с местом перевоплощения. Очень важно было накрыть свежесозданного голема тканью, чтобы тело не пострадало, соприкасаясь с окружающими предметами.
Фелрус долго шарил вокруг и в конце концов нащупал белый плащ, под которым лежали старые поношенные сапоги. Принарядив голема, колдун поспешил к остроземским конюшням. Нельзя было терять ни секунды.
К тому времени, как впереди замаячили конюшни, зрение полностью вернулось. Придурки в черных мантиях выставили смехотворную охрану: четверо стражников мужского пола, и только у одного — капюшон архимага. Где-то в стойле мерцал серебристый столб магнуса. Видимо, это и было заклинание стазиса, которое удерживало Никодимуса.
Фелрус на скорую руку набросал четыре коротких невидимых заклинания-цензора.
— Стой, друид! — Волшебник в капюшоне заметил белые одеяния Фелруса. — Эта конюшня закрыта, сюда не…
Фелрус швырнул заклинание-цензор в лицо мужчины. Сетевидные чары проникли в разум стражника… Бедняга закатил глаза и рухнул без сознания. Остальные трое всполошились, но было уже слишком поздно. Фелрус в два счета с ними справился.
— Никодимус Марка, — сквозь смех проговорил он, входя в конюшню. — А ты не так глуп, как я думал.
Заклинание стазиса представляло собой колонну из медленно всплывающих отрывков на магнусе: опутанный тягучей массой человек чувствовал себя, как жук, увязший в смоле, — видимо, нечто подобное ощущал сейчас пленник. Направленный вверх поток из липких слов поднял юношу на четыре фута над полом и медленно вращал чарослова. Пока Фелрус видел лишь спину, закутанную в черную мантию.
Фелрус приступил к созданию рассеивающих нуминусных чар в правой ноге песчаного голема.
— Сейчас я тебя освобожу, малыш, не вертись… — Он в шоке отпрянул. — Ты!
На него с довольной кривой ухмылкой глядел верзила-какограф, которого Тайфон когда-то лишил разума.
— Это еще что такое? — рявкнул Фелрус.
Губы великана затряслись.
— П-п… Простак Джон вышел к стражникам на северной дороге. Он-н-ни-и раньше не видели Нико и поверили Джону, когда он сказал, что он и есть Нико. — Здоровяк выдохнул, как бы показывая, что и так сказал слишком много и говорить больше нет сил.
Фелрус поборол желание заскрежетать песчаными зубами.
— Не трать мое время, болван. Если к тому времени, как явятся стражники, у меня не будет ответов, я тебя на куски разорву.
Какограф что-то забормотал и попытался выбраться, но чары стазиса держали крепко. Фелрус выждал какое-то время — ему показалось, что прошла четверть часа, не меньше — и наконец заговорил:
— Ладно, успокойся. Если ответишь на мои вопросы, я тебя не трону.
