Теперь же все изменилось.
Вернувшись в руины, они обнаружили, что Простак Джон жарит на костре освежеванные тушки кроликов. Едва еда коснулась губ Шеннона, как колени волшебника подкосились, и его вырвало воздухом — совсем как сейчас.
Дейдре повернулась к Джону.
— Как вышло, что сейчас ты можешь говорить, хотя еще недавно знал всего три фразы?
Здоровяк потупился.
— Это все проклятие Тайфона. Демон обвязал те части моего разума, которые отвечают за язык, и ограничил мой словарный запас до трех фраз.
— Прости, я не… — Ее извинение было прервано на полуслове: Шеннона снова тошнило. — Нико, — спросила она, радуясь, что нашелся повод сменить тему, — что не так с Шенноном?
— Все в порядке, — пропыхтел архимаг и сел прямо. — Просто побочное действие заклятия-цензора, его слишком быстро сняли с моей головы.
— Нет, — произнес Нико, не сводя глаз со старика. — Дело не в заклятии-цензоре, а в той галиматье, что выходит из вашего рта.
Старый волшебник прищурил слепые глаза. Его тон стал ироничным.
— Надо же, какие мы умные! Вы на что-то намекаете, юноша?
Дейдре откашлялась.
— Не понимаю…
— Его рассказ не имеет смысла. — В голосе Нико сквозило раздражение. — Ни одно заклятие-цензор так не действует!
Шеннон закрыл глаза. Теперь Дейдре видела, как сильно он сдал. Старик вздохнул.
— Не стоило мне приходить. Я долго бродил кругами, снова и снова заметал следы: хотел убедиться, что монстр за мной не потащится. Я надеялся, что он солгал насчет проклятия на Праязыке. Оказалось, не солгал. — Старик тряхнул головой. — В конце концов я тебя отыскал, Нико, — боялся, вдруг ты бросишься меня спасать. Я лишь хотел, чтобы ты держался подальше от этого существа, и не догадывался, как быстро логорея сломит мой организм.
Нико коснулся плеча волшебника.
— Расскажите мне, что случилось, — твердо произнес он. — Я заслужил правду.
Юноша сжал протянутую стариком узловатую руку.
— Нико, ты как будто повзрослел на полвека с прошлого вечера.
— Магистр, — сказал Джон, — мы все повзрослели.
— Может, ты и прав, Джон, — кивнул Шеннон. — Что ж, Нико, я тебе расскажу. Но обещай, что отправишься вместе со мной в цитадель Звездопада. Назад пути нет.
Нико согласился, и Шеннон объяснил, как Фелрус — не в виде голема, а собственной персоной — вытащил его из камеры и использовал изумруд Арахеста, чтобы заразить его язвенным проклятием на Праязыке. Проклятие называлось логореей, и это из-за него волшебника тошнило словами.
— Магистр, — воскликнул Нико, выслушав рассказ наставника, — вы взяли с меня обещание, которого я не могу исполнить. Нет, мы не пойдем в цитадель Звездопада. Мы доберемся туда не раньше весны, а к тому времени вы наверняка умрете.
Старик выпрямил спину.
— Может, Фелрус лгал, заявляя, что человеческим пророчествам нельзя верить. До сих пор существует вероятность, что ты Альцион, а значит, не имеешь права рисковать своей жизнью ради моей. И потом, ты же не веришь Фелрусу. Если мы сдадимся, он все равно меня убьет, так или иначе.
Нико покачал головой:
— Я не собираюсь смотреть, как вы умираете.
— Себялюбие, — вспыхнул волшебник. — Сдавшись, ты лишь послужишь демонам. Твой долг — помешать Разобщению. Даже если я буду корчиться в муках у тебя на глазах…
И тут у Дейдре возникла идея.
— Эта магическая язва, она похожа на обычные, которые жрецы удаляют из тел пожилых людей?
Все лица устремились к ней. Шеннон заговорил:
— Жрецы — чарословы, которые изучают медицину. У волшебников все иначе.
Приятное тепло разлилось по щекам Дейдре.
— Однажды Боанн нашла язву у меня на спине. Она сказала, что аватары слишком долго живут и потому часто от них страдают. Сказала, что божества постоянно вырезают подобные опухоли у своих аватар.
Шеннон нахмурился.
— Но у меня не одна опухоль. Я вижу руны, обернутые вокруг мышц желудка. Язва распространилась по всему животу. Боанн может раскрошить мои внутренности до кровавых ошметков, но так и не удалит всю болезнь до конца.
Дейдре качала головой:
— Она же богиня! Вы не…
Нико вмешался:
— Ты уверена, что Боанн излечит магистра?
— Если ты примешь ее покровительство, она сделает все, что угодно.
