Франческа, в отличие от нее, сдаваться не собиралась и работала кистью как заведенная, не в силах остановиться.
К вою присоединялись все новые и новые голоса, взлетая и опадая в душераздирающих модуляциях. При всей своей заунывности, этот вой нисколько не напоминал ежедневные молитвенные песнопения.
То ли в лечебнице, то ли в святилище зрела какая-то новая беда. Возможно, привезли еще пострадавших. Или кто-то из ликантропских чарословов преодолел городские стены средь бела дня.
Но Франческе сейчас было не до того. Руки превратились в лед. Ноги дрожали. Она едва не падала на свою пациентку. Мир растворился в пелене слез.
Сердце больной замерло.
– Создатель, прости, – прошептала Франческа, разжимая ладонь. – Прости. – Кончики пальцев словно кололо сотнями игл. – Мне жаль… очень жаль.
Она поникла головой и закрыла глаза. Время стало чужим. Она всегда гордилась своими провидческими способностями – умением заглянуть в будущее пациента, заранее угадывая опасные моменты и шансы на выздоровление. Однако смерть Дейдре застала ее врасплох, выбила из колеи, выталкивая из времени и из собственного тела.
На миг Франческа будто увидела себя со стороны: целительница в черной мантии, только что погубившая пациентку. Отстраненность дарила ощущение непричастности и в то же время будто сковывала.
Франческа вернулась обратно в собственное тело, смаргивая слезы. Никогда прежде, сколько себя помнила, она не плакала перед пациентами – ни живыми, ни мертвыми. Но теперь все по-другому, теперь ее оплошность – одно-единственное неверное слово, треклятое неопределенное местоимение – стоила пациентке жизни.
Жгучая ненависть к себе захлестнула Франческу. Она до боли закусила губу.
А потом, так же внезапно, как и нахлынула, злость улетучилась, и Франческа вспомнила выпускной в целительской академии Порта Милость. Она тогда попросила своего наставника о прощальном напутствии. Старый целитель улыбнулся натянуто: «Постарайся, чтобы твое кладбище росло как можно медленнее».
Выпускница Франческа откликнулась нервным смешком.
И вот теперь, застыв над первой погубленной ею пациенткой, она смеялась снова и никак не могла остановиться. Непонятное веселье рвалось наружу, словно пузырьки газа. «Чтобы твое кладбище росло как можно медленнее». Животики надорвешь.
Постепенно смех иссяк, и наступило опустошение.
По всей лечебнице гулял вой. Франческа глубоко вздохнула. Ее ждут другие больные. Если собранности нет, ее нужно изобразить. Набросав наспех несколько впитывающих абзацев, Франческа удалила кровь с рук.
Пол затрясся снова.
– Лютует? – раздался чей-то шепот.
Вздрогнув, Франческа посмотрела на дверь. Никого.
– Уже лютует? – прошептал тот же голос.
Франческа обернулась. Операционная пуста, в окне только очертания минаретов и далекая путаница городских закоулков. Коридор? Нет, тоже пусто.
Слабый стон.
– Скоро нагрянет сюда. Помогите подняться.
Только теперь Франческа догадалась, кто с ней говорит, и ее собственное сердце чуть не превратилось в клубок извивающихся червей.
Она в изумлении посмотрела на Дейдре – создание, по ошибке принятое за смертную.
– Вы аватара? – прошептала Франческа. – Представительница Небесного канона?
– Аватара да, только не канонистка, – уточнила Дейдре, натягивая окровавленную блузу на чудесным образом зажившую, гладкую, без единого шрама грудь. – Святая богиня, я и забыла, какая гадость это воскрешение.
Франческа отпрянула.
– Пылающая преисподняя! Как прикажете все это понимать?
Бессмертная подняла голову.
– В меня вселил часть своей души демон по имени Тайфон. И эта часть души не дает мне умереть.
– Не дает… умереть?
Девушка помассировала виски костяшками пальцев.
– Я непокорная рабыня Тайфона. Этот изувер держит меня почти в полном подчинении – пока я не найду способ расстаться с жизнью. Что требует немалой изобретательности, поскольку я скована его волей по рукам и ногам. Но когда все же удается угробить себя, после воскрешения мне выпадают почти полчаса свободы. – Она улыбнулась Франческе. – Сегодня орудием самоубийства я выбрала вас.
– Вы меня подставили? – У Франчески словно камень с души свалился. – Заклятье на ваших легких невозможно было победить в принципе?
