Он выхватил из складок балахона бутылочку, рывком выдернул пробку и выплеснул содержимое на монахов.
Разбрызгались серо-зеленые капли, Гэллоуглассы инстинктивно попятились.
Попятились и монахи. Лишь одна капля упала на сутану молодого монаха и прожгла в ткани дырку. Монах вскрикнул от боли, но сразу же устремил пристальный взгляд на ожог, и кожа на его бедре тут же стала здоровой.
— Вот! — вскричал Яго. — Видите? Видите? Зло сгорает там, где к нему прикасается святая вода!
— Это не святая вода, а колдовское зелье! — презрительно бросил пожилой монах. — Кто ты такой, чтобы уводить юные души с пути истинного?
— Уводить нас с пути истинного? — изумилась Корделия. — Но ведь он — священнослужитель!
— Нет, — заверил ее молодой монах. — Он самозванец, он воплощенный Порок, и его цель — искушать и совращать. Он Иуда, лжесвященник[43].
— Не верьте ему! — взвизгнул Яго. — Он говорит от имени тех, кто противится переменам!
— Мы желаем, чтобы все люди менялись, возлюбя ближних своих, — возразил пожилой монах, — а ты настраиваешь их друг против друга. — Он натянул цепочку, висевшую у него вокруг шеи, вынул медальон из-под сутаны, открыл крышечку. — Погляди на этот камень и сотвори зло, если сумеешь!
Лжесвященник вытаращил глаза в искреннем изумлении, но в следующий же миг его губы растянулись в волчьем оскале, и он издал жуткий хриплый вой.
А драгоценный самоцвет в оправе медальона, казалось, ожил. Он засветился, и Гэллоуглассы ощутили, как в нем запульсировала псионная энергия.
Лжесвященника эта пульсация заставила задрожать с головы до ног. И тут пожилой монах крикнул:
— Изыди!
Послышался резкий сухой взрыв, взметнулась пыль. А когда она осела, лжесвященника и след простыл.
Монахи облегченно вздохнули, пожилой закрыл крышечку медальона.
Корделия вытаращила глаза.
— Что это за волшебство?
— Волшебство того камня, что вставлен в медальон, — объяснил молодой монах. — Он способен преображать силу, которой пользуется любой чародей или волшебница. Этот лжесвященник был из тех чародеев, которые умеют заморочить голову добрым людям, чтобы заставить тех поверить в заведомую ложь.
— Чудесный камень взял эту силу и превратил ее в иную, — добавил пожилой монах. — А в какую — это уж я выбрал.
— А что это за камень? — восторженно спросил Грегори.
— Этот камень сотворил Верховный Чародей Грамерая, малыш.
— Твой камень? — Магнус изумленно уставился на отца.
Рука пожилого монаха замерла на защелке медальона.
— Так вы — Верховный Чародей?
— Меня зовут Род Гэллоугласс, — признался Род. — А это моя супруга, леди Гвендилон.
— Леди Гэллоугласс! — Пожилой монах учтиво поклонился. — Я — отец Телониус[44], а это — брат Дориан.
Молодой монах также склонил голову в поклоне.
Гвен слегка поклонилась в ответ и проговорила:
— А это наши дети — Магнус, Корделия, Джеффри и Грегори.
— А мы еще гадали, как же это четыре юные души уцелели в этом урагане соблазна, — покачал головой молодой монах. — Теперь ясно. Они были под вашей защитой.
Гвен улыбнулась и сказала:
— Тут дело больше не в волшебстве, а просто в том, что мы их родители.
Но отец Телониус возразил:
— Хорошо, если так. Но мы видели: очень многих детей увели с пути истинного такие, как этот Иуда, и они не послушались своих отцов и матерей. В стране развелось множество злодеев, которые готовы приспособить музыкальные камни для своих черных целей — жажды власти, к примеру. Есть и такие, которые питаются энергией молодых, как вампиры. Эти мерзавцы — великие циники, им знакомы самые примитивные, самые дурные человеческие побуждения. Пользуясь ими, они и соблазняют, и совращают молодых. Большинство родителей ни о чем таком и понятия не имеют. Им нечего надеяться на то, что они сумеют одолеть тех, кто всю свою жизнь посвятил совращению молодежи.
Магнус и Корделия обменялись затравленными взглядами.
— Но как же вы узнали, что этот священник — не настоящий? — спросил Джеффри.
— Он не проповедовал Слово Христово и Его Причастие, — ответил брат Дориан.
Джеффри этот аргумент не убедил. Подозрительно глядя на монахов, он осведомился:
— А нам как узнать, что вы — настоящие? Поймите меня верно: один нас уже обманул, так почему я должен верить другим?
